
Повторюсь: смотреть нужно сериал, а не это убожество, совершенно разные вещи.
Дождь барабанил в замызганное окно таверны. В печке уныло потрескивали дрова. Наклонив бутылку над кружкой, граф Рошфор наполнил ее, поглядел в багровую жидкость и глотнул с усталой горечью. Он был не то, что бы молод, не особенно богат, чертовски утомлен, запылен и замызган. В довершение, граф был одинок - пожалуй, это было наихудшим.
Жизнь графа не клеилась. Выпей он больше и найди надежного собеседника, то мог бы заявить, что не клеилась она всегда, но в эту неделю - особенно. Миледи прибыла в Париж после тайной миссии в Бордо, однако сколь сильным ни было желание с ней свидеться, пока что это не получалось. В день ее приезда Рошфор был вызван кардиналом за новыми инструкциями, однако шеф спровадил его, узнав, что графиня страстно желает быть принятой немедленно и подольше. Следующим утром граф снова объявился в кардинальской резиденции. Его высокопреосвященство был непривычно добродушен и рассеянно ленив. Заметив что-то о погоде и ласточках, он сунул Рошфору бокал вина, чем испугал того не на шутку. Сделавшись бледнее шрама, бедняга граф уверился, что кардиналу он более не нужен, и дрожащей рукою принял подношение. По счастью, опасность пролетела, будто ласточка над Парижем: выпив с Рошфором «за прекрасных дам», шеф мягко отложил перо с приказа о чьем-то аресте и доверил графу детали его новой миссии. Все это время граф неотступно следил за тонкой рукой кардинала, вернее, за его запястьем, скверно скрытым под манжетой. На нем виднелась отметина от касания чьих-то страстных губ.
Откуда это все, граф знал, причем отлично. Уж он бы ни с чем не спутал цвет английской помады. Свидеться с ней ему довелось, когда перстень с ядом никак не хотел покидать его палец, а как раз настало время топить улики. Миледи обругала его и вызвалась помочь. В тот вечер Рошфор не мог налюбоваться на алый след от желанных губ, завязал пальцы платочком и не мыл несколько дней. Рука шефа принуждала его к тяжелым думам. Не менее мучительным было и задание: кардинал приказывал Рошфору отправиться на поиск шпионов Бэкингема. Выслушав список подозреваемых мест, граф уныло отметил, что все они отстояли от Парижа вопиюще далеко.
Трактирщик проплыл мимо, зевая и переворачивая стулья. Рошфор печально покрутил кружку и уронил щеку на ладонь. Четвертый день скачки по городкам и деревушкам лишил его последних сил. Не то, что бы шпионы совсем не существовали: на мосту через Эр ему встретилась сомнительного вида шайка, к тому же, ругавшаяся по-английски. В ходе короткой и скучной погони Рошфор подметил, что главный резидент в плечах был похож на Жюссака, сидел на лошади в его же манере, да и эфес его шпаги был до странности знакомым. Кончилось все тем, что лошадь графа не осилила прыжок через плетеную изгородь, оставив седока наслаждаться глубокой лужей.
- Сударь не желает принять ванну и высушить одежду? - спросил трактирщик, косясь на него с жалостью.
- Не желает. Прочь отсюда.
Пожав плечами, хозяин отправился за метлой. Граф выжал шляпу и с тоской проверил, на месте ли сапоги, которые он бросил у огня. В окне мелькнула тень наездника. Вслед за ней подтянулись еще двое. Кавалькада проехалась туда и обратно, не дождавшись ответа из таверны. Ливень зверствовал, капли стучали по карнизу, будто пушечные ядра. Рошфор и вовсе поник духом, решив спустить сырую шляпу себе на лоб. Дверь скрипнула и захлопнулась, кто-то что-то и кому-то прошептал. Взглянув из-под шляпы, Рошфор заметил, как трактирщик семенит к выходу с чистым листком и чернильницей. Шум ливня стал чуть громче, затем тише, а после снова загремел. Причиной тому было окно, которое разбил булыжник. Камень плюхнулся на стол, граф потянулся к нему, сорвал промокшую записку и прочитал:
«Виходи подли трус. Времья умират! Ваимя Бекенгема! Шпиёны».
Рошфор скомкал бумагу с нарастающим гневом. Остатки коварства, размякшие под дождем, отряхивались и готовились к битве. Англо-гвардеец наглел тем больше, чем больше ему платили. Кто и зачем это делал, граф предпочел промолчать, пусть даже и мысленно: у стен могли быть уши. Идея выкупать Жюссака в той же грязи, где побывал и он, была заманчивой, однако Рошфор и не подумывал лезть в драку по вызову на бумажке, к тому же, написанному левой.
Влетев через дыру в стекле, второй почтовый камень больно стукнул его по затылку. Граф ругнулся от всей души, израненной и отсыревшей. Послание пафосно гласило:
«Ти не толька подли, ти очень глупии трус! На дорога ехать карета, в карета леди, не знат, что ми тут. Не виходиш - мы брать карета и брать леди. Кто она, отгадать? На щечки родинка, биват у наш герцог, вредить Грейт-Бритэн! Времья ришат! Шпиёны».
Обомлев от прочитанного, граф скомкал листок в кулаке. Что могла делать миледи в этом жутком захолустье, он и представить не мог, но почему-то уверился, что англо-гвардеец пишет правду. Граф достал деньги, отсчитал плату трактирщику и крепко призадумался. Пересчитав свои средства, он скрутил с пальца пресловутый перстень: топить его было жалко и граф его тайно приберег, чтобы при случае сдать ростовщику. Когда подсчеты завершились, он натянул сапоги и преспокойно отправился за лошадью.
Едва гнедой Рошфора канул в ливень, как хозяин поежился от громового стука в дверь.
- Эй! - кричали со двора. - Эй, есть здесь кто живой?!
Трактирщик поспешил открыть, спасая дерево и плохенький засов. На пороге мок и возмущался юноша. Одет он был не богато и не бедно, в руке имел оголенную шпагу, которой тут же стал махать перед носом. Впуская посетителя, хозяин успел узнать, где он был, куда едет и скольких проткнул по дороге. Взлетев на стол, юнец топнул ногой и приказал подавать выпивку. Слез он лишь при виде бутылки недешевого вина. Хозяин покорно выслушал, с кем юноша собрался дуэлить в Париже, и сбежал под предлогом уборки. Развалившись на стуле, гасконский юнец рассеянно ткнул пальцем в жалкий бумажный комок...
***
- Чего застыл? - крикнула миледи, нехотя высунувшись под дождь. Карета замерла на убогом мосту, пересекавшем убогую речку. Убогого вида поселок был с трудом различим сквозь стену холодного ливня. Ответ возницы не понадобился: цокнули подковы, шелохнулся вымокший плащ, и напротив миледи возникла конная фигура.
- Какого чер... ах, это вы?
Голос графини де Винтер сменил ярость на презрение. Стащив с головы то ли шляпу, то ли свалявшийся комок, Рошфор убого поклонился.
- Миледи.
Графиня скрипнула ногтями о дверцу и надула губки. Дождь стучал о макушку графа, вода струилась за шиворот, но приглашения в карету он так и не удостоился.
- Ах, что же вы застыли? - притворно зевнула миледи. - Решили помыться и на мыле сэкономить?
- Вы в опасности, - чинно пояснил Рошфор.
- Это угроза?
Миледи сверкнула глазками. В голове Рошфора словно пронесся ветер: исчезли все мысли, оставив лишь желание смотреть в ее глаза без устали.
- Я... - начал он. - Мы... нам...
- Надо поговорить, - вздохнула миледи, проклиная Францию вместе с ее графьем, дорогами и правителями.
- Да.
Слова сдавили горло. Сглотнув, промокший граф спешился и влез в карету.
- Сядьте напротив и не придвигайтесь! Плащ ваш грязный уберите!
Не собираясь ждать милости Рошфора, миледи распрямила ножку и пнула ненавистный предмет одежды. Сердце графа неловко дернулось: ножка миледи была нежнее и прелестнее лепестка самой прекрасной из лилий. Графиня отстранилась от него, манерно морща носик. Молчание порядком затянулось.
- Куда вы направляетесь? - спросил Рошфор, пытаясь казаться вежливым.
- Не ваше графское дело! Что вам надо?..
- Вам, - запнулся граф, чувствуя пламя в щеках и во лбу. - Вам угрожают. Нападением.
Графиня переменилась в мгновение ока. Вцепившись в колено Рошфора, она подалась вперед и прошептала:
- Где они? Сколько их? Как нашли меня?
Даже под дулом мушкета граф не вымолвил бы ни единого слова. Шрам пылал, словно чужая шпага оставила его в этот же день. Потерявшись от страсти, онемев от наплыва чувств, он глядел на миледи с неприкрытым обожанием.
- Ты будешь говорить, идиота кусок?!
Рука миледи просвистела в воздухе, напомнив нежную, но смертоносную плеть. Как вояка, Рошфор был весьма недурен, поэтому успел отпрянуть от пощечины. Нога его случайно наступила на подол ее дорожного платья. Завидев ущерб, миледи гневно вскрикнула и влепила графу кулаком.
В левом глазу Рошфора всплыло большое созвездие. Граф растянулся на сиденье, пытаясь поднять отяжелевшую голову и вспомнить, что случилось. Миледи тяжело дышала. Граф обомлел, наблюдая, как вздымается ее роскошная грудь.
- Чего разлегся, дубина! Где гвардейцы? Сколько их?!
Крик графини его немного отрезвил. Все еще не понимая, откуда она могла узнать о гвардейцах, Рошфор скривился и ощупал глаз. Глаз видел плохо, но и этого хватало, чтобы постигнуть ее неземную красоту. Ответу состояться не было суждено: дверь кареты грубо распахнулась, явив его взору англо-Жюссака.
- Шпионы Бэкингема, - объявил гвардеец. - Здравствуйте и сдавайтесь.
Граф решительно нахмурился. Пришел час героичного спасения, главную роль в котором он отвел себе, вспомогательную - шпионам.
- Миледи: я спасу вас, - заявил Рошфор, обнажив шпагу на грозный дюйм.
- Ах, заткнитесь! Господин... господин шпион!
Схватив за ворот Жюссака, миледи выпалила громким шепотом:
- Ваш герцог как к политическим беженцам относится? Терпимо?
- ...ня! ...су!... вас!.. - вдруг донеслось со стороны поселка. Лицо Рошфора вытянулось. Жюссак и команда выглядели не лучше и уж точно не умнее.
- Графиня! Я спасу вас, моя графиня! - вопил одинокий всадник. Вихрь из стали, плаща и копыт налетел на гвардейцев. Пав из седла прямиком на противника, д'Артаньян начал вдохновенное побоище. Напор юнца, с которым тот рубился, тронул струну беспокойства в истерзанной графской душе.
- Не бойтесь! - объявил Рошфор, прикрыв миледи грудью. Ошибка графа стала роковой: ногти миледи полоснули его, оставив на щеке россыпь новых шрамов. Град беспорядочных ударов последовал за ними.
- Пошли вы все к черту! - вопила графиня. - Поганые мужики! Скотины! Все вы одинаковы! Хамские... грубые... похотливые бараны!!
Миледи едва не рыдала, от этого злясь все больше. Лицо Рошфора было расцарапано в пух и прах. Граф обмяк, прекратив всякое сопротивление. Шпаги гремели громче грома. Пнув Жюссака и полоснув его коллегу, гасконец влетел в карету и замер. Будь он беспристрастным зрителем, распознать жертву в графе особого труда бы не стоило, но распаленному юнцу все представилось в ином свете.
- Умри, негодяй! - возопил гасконец, сделав отчаянный выпад.
***
- Ах, это вы.
Рука Рошфора потянулась к шляпе и подняла ее большим усилием - скорее, не мышц, а воли. Уныло поглядев под ноги, он побрел к столу сквозь тяжелый полумрак: кабинет Ришелье освещал единственный подсвечник, да и тот стоял поодаль. Граф держался из последних сил. Отметив, что первый министр почему-то сидит к нему в профиль, Рошфор покорно взглянул на него в ожидании инструкций.
Когда прибыл Рошфор, Ришелье полировал свежий стих - правдивый, но сомнительных достоинств. Слово «вернуть» упорно не хотело рифмоваться ни с чем кроме «обмануть», но кардиналу эта рифма не нравилась. Когда граф приблизился к нему, волоча ноги, Ришелье пристально покосился на его лицо. Щека кардинала дернулась. Граф смотрел на него с полным отсутствием не только чувств, но и соображения.
- С кем воюет Франция? - осведомился Ришелье.
Рошфор попробовал собраться с мыслями. О войне он ничего не слышал, да и сомневался, что она сейчас возможна. По прошествии минуты граф с трудом припомнил, что шеф - любитель шуточек. Смеяться не хотелось, он предпочел бы лечь в темный уголок, не думать и не двигаться.
- Забудьте.
Скупо отмахнувшись от графа-истукана, Ришелье постучал пальцем по бумаге, хранившей его вирши. Вид у кардинала был каким-то невеселым.
- Вот что, Рошфор. Отправляйтесь-ка вы в Англию, - вздохнул первый министр. - Приплывете, навестите Бэкингема... заберете кое-кого оттуда. Деньги и паспорт получите по расписке. Вам все понятно, я надеюсь?
Рошфор кивнул, убедив кардинала, что его слова были сказаны впустую. Закатив глаза - вернее, тот глаз, который был виден, - Ришелье подхватил перо, чиркнул сумму на готовом бланке и попытался изловчиться поставить в углу свою подпись. Бумага сползала в сторону вопреки всем усилиям прижать ее запястьем. Бросив стараться, он вздернул бровь и пристально взглянул на агента. Рошфор смотрел на него безо всякой осмысленности, даже когда кардинал повернулся к нему лицом и отнял платок от другого глаза. Граф равнодушно помыслил, что такую отметину он уже видел, не далее как в зеркале и сегодня. Секунду-две Ришелье и Рошфор смотрели друг на друга с болезненным пониманием обоюдных бедствий. Губы кардинала мучительно скривились.
- Пока не прибудете во Францию, можете с ней делать что угодно.
Рошфор поклонился, на этот раз живее, и покинул кардинала. Ришелье глядел ему вслед с горечью попранного честолюбия. Подцепив манжету, он приподнял ее, обнажил запястье и взглянул на алый след, порядком поистершийся. Чем выше поднимались его плечи, тем заметнее становился компрометирующий блеск в глазах. Поджав дрожащие губы, Ришелье схватил перо, яростно сунул в чернильницу и вывел большой крест поверх поэмы, глупой и неоконченной.
FIN
1. Каким он был в реальной жизни | 1 | (10%) | |
2. Каким по книге его представлял/представляю | 0 | (0%) | |
3. По нашему фильму | 4 | (40%) | |
4. По другому любимому фильму | 0 | (0%) | |
5. Каждый раз по-разному/что последнее смотрел | 5 | (50%) | |
6. Схематично/внешность не играет роли | 0 | (0%) | |
Всего: | 10 |
Что скажет Вам герцог Алва? | ||||
| ||||
все гадания на aeterna.ru |