"For generations past it has been the policy of England to hold Irishmen in disdain, flattering herself with ideas of a higher civihsation, but records show that Enghshmen are inferior morally, physically, and intellectually to Irishmen..." (с)
Я отношусь весьма скептически к осовремененным попыткам переиграть любимую эпоху - особенно в том случае, когда былую роль исполнил предмет моей текущей страсти, - но сложно было бы, пожалуй, не признать, что Роберт Джеймс, исполнивший мистера Брокльхерста в сериале Jane Eyre (1983), явил собой воспоминание о золотых годах кинематографа, что, согласитесь, для 80-х - редкость. Я не большой поклонник чрезмерно британского "переигрывания" в том случае, когда все это слишком остро напоминает советское кино 40-50-х или, чего доброго, дешевые трюки а-ля сэр Лоуренс и ученики: сэр Седрик и Лайонел, напротив, отличны не только театральными эффектами, впитанными на британской сцене, но и умением создать тончайшие оттенки образа, наделив его неповторимой жизнью; именно эту тонкость вкупе с обязательной театральностью я вижу в мистере Джеймсе - какой тонкий позер! какой искусный негодяй! Хоть и играет он несколько в стиле сэра Перси, который вряд ли связан в моем уме с привычным стереотипом клирика, но это весьма хитрая игра от человека, который знает, что сказать и как получше это сделать) При взгляде на такого главу Ловуда мне не пришло бы в голову наблюдать за Рочестером и всеми прочими мужчинами этой киноверсии - необходимость в них естественным бы образом отпала)
В славные далекие времена, когда солнце светило ярче, а глупости было побольше, я писала чудесным блогостилем, который ныне не переношу) К примеру, этот маленький шедевр:
"Но вот на эту рожу я долго смотрела и никак не могла понять, а кто это. Рейх, шептало мне подсознание, третий рейх и твоя аватара, дура...))" (с)
xDD Что изумительно, я только сейчас вспомнила, что у меня действительно - правда, по иным соображениям - была аватара с Дэниеллом-Гарбичем: этим именем я даже пользовалась для регистрации на одном историческим ресурсе)
Marie Antoinette / Мария-Антуанетта (1938). Уж кто не знает этот фильм - поэтому я попытаюсь высказаться кратко и по сути) Вопреки подозрению, воспитанному во мне фильмами ван Дайка, склонного к протяжной и многобюджетной мелодраматичности, постановка, разумеется, на уровне и безусловно обладает чудовищным бюджетом, да и мелодрама держится в пристойных рамках за исключением главной любовной линии. Фильм вряд ли можно счесть кинособытием без учета всех денежных затрат, однако он по-своему силен и должен бы оставить зрителя в чувствах приятных, а, возможно, и восторженных) ...О стороне материальной: великолепие костюмов будит во мне равнодушие, если только они не надеты на любимого актера, но интерьеры-экстерьеры, выдержанные в эстетичном духе, - наше все: за сим нельзя не восхититься, скажем, роскошными античными "пейзажами" или огромной дворцовой лестницей. С точки зрения любителей истории фильм, разумеется, условен и построен по правилам не факта, но театра: конечно же, персона королевы идеализирована, король Людовик показан совсем уж клиническим болваном, герцог Орлеанский - этаким злым гением и архитектором Революции, и т.д., и т.п. Норма Ширер в роли Марии-Антуанетты есть хорошо знакомая нам Норма, всецело напирающая на театральные эффекты: впрочем, ближе к развязке ее игра и впрямь отлична некоторой драматичностью. Экранный образ короля-болвана при всей своей карикатурности был отменно сыгран Робертом Морли, характерным актером: вопреки тотальному несоответствию монарха занимаемому трону, сложно не прочувствовать внутреннюю трагедийность персонажа, не плохого и не хорошего, а попросту не подходящего для роли венценосного вершителя державных судеб. К образу, созданному Морли, не так уж просто проникнуться симпатией, но семейные сцены, особенно финальные, перед казнью, хочется помнить - и оплакивать судьбу династии и вопреки присущим рецензентам интересам) Нежданно разочаровал любимый мною Тайрон Пауэр в роли вымышленного любовника Марии-Антуанетты, шведского (?) графа фон Ферзен: возможно, проникнуться экранной романтикой к Норме Ширер - непростое дело, но заявленная страсть между ними практически отсутствует, а бедный Тайрон то ли честно проскучал весь фильм, то ли решил, что творческие достижения он оставит для иного кино-поприща) В фильме имеется и чрезвычайно показательный гражданин Робеспьер, исполненный с легкой руки Джорджа Микера: думаю, это минутное явление можно представить квинтэссенцией всех голливудских представлений о "страшном диктаторе" ) Прекрасен - рискнем сказать, что неизменно - Джон Бэрримор, к несчастью, наделенный весьма скромной ролью Людовика XV, упрямо подводящего любовницу - Глэдис Джордж - ко двору: чего стоит один зловещий взгляд при первом знакомстве с ним Марии-Антуанетты) Как мы и говорили, образ герцога Орлеанского, сыгранный Йозефом Шильдкраутом, подпортило желание представить герцога мужчиной своеобразных вкусов - даже поклонники условностей театра вряд ли вынесут подобный "макияж", который и мешает восприятию гения интриг, и, возможно, несколько сковывает Йозефа, сыгравшего гораздо более прекрасного Фуке годом спустя в экранизации Дюма, однако образ не теряет в мягком, скрытном злодействе и особом, вкрадчивом голосе. Пожалуй, самой сильной его сценой стало снятие парика в преддверии буйства Революции - нечто потусторонне-коварное наблюдалось в нем во время этого события) Революционный герцог пригож как внешне - без парика и макияжа, в темном костюме, - так и внутренне: сколь упиваясь лицемерным сожалением, он голосует за смертную казнь Людовика) В целом, достойная роль Йозефа могла бы быть достойней, имей создатели фильма хоть немного чувства меры и позволь сыграть все то же, но в обычной манере Шильдкраута. Однако же, сам фильм был, разумеется, просмотрен во имя нынешних, текущих увлечений - Генри Дэниелла в неимоверно эпизодичной роли Ламотта, занятого "делом с ожерельем": присутствие любимца так второстепенно, кратко, что судить о его образе вряд ли возможно, но мы сделаем подобную попытку) Умилительный душевный трепет, возбуждаемый коварством применительно к его натуре, делает из месье Ламотта очередного тщеславного интригана, который при этом же способен и на драку с падшей женщиной за коробку с ожерельем, - белый парик, немного грима и костюм эпохи довершают эпизодическое явление хотя бы эстетически, если не сюжетно и не характерно. Сложно было бы советовать поклонникам эту роль, но она вполне годится для статистики) *** Мой вердикт. Определенно фильм, который стоит посмотреть, по-своему прекрасный) Альбом
Всегда найдутся правильный момент и правильная компания, дабы смотреть то, что и не хочется, но если ...лебединая песнь Фантины вызывает грустный смех, Тенардье - единственные, кто хоть немного нравится, а к середине фильма я стала заглядывать в Murder by Decree, вспомнив о рыжих бакенбардах Сазерленда,, значит, прогнило что-то в вашем мюзикле)
Роману "Дэвид Копперфильд" неимоверно свезло с иллюстраторами: только представьте, что человек взялся бы за такую портретистику ради книжных персонажей - мистера Мердстоуна мы видели, а тут еще и Стирфорт, и рыжий мистер Хип)
Прочие художники:
- инфернальный Урия:
- весьма "вхарактерные" лицо и прическа мистера Мердстоуна xD
Март 1894 г., проистекавший в викторианском Лондоне, дал миру человека, способного к тончайшей аристократичности, злодейской романтичности и саркастичному коварству, - снабдив того весьма неординарной внешностью, но подсластив причуды ветреной природы прелестными ресницами. Прожженный негодяй с живой душой - таким мы знаем восхитительного исполнителя и личность, чью неоднозначность, но направленность к высокому блестяще описали бы слова экранного соперника и жизненного друга:
My dear fellow, musical talent is hardly evidence of innocence. As a matter of fact, the late Professor Moriarty was a virtuoso on the bassoon.
Так как наш кворум педантов-клириков и прочих выдающихся, хм, организаторов в последние годы пополнился, эта старая цитата приобретает новые оттенки)
"Мили вырос в красивого молодого человека с бело-розовой кожей. Щеки его отличались гладкостью, присущей совершенно здоровым людям. У него были светлые прозрачные глаза, а улыбка редко сходила с губ. Всегда энергичный, деловитый, улыбающийся, он, несомненно, был самым популярным учеником в школе. Хотя Ансельм и не блистал на занятиях, учителя любили его, и имя Мили частенько красовалось в списках учеников, удостоенных награды. Он хорошо играл в спортивные игры, не требующие силы и не грубые. Кроме того, он был просто гениален, когда дело касалось каких-нибудь процедурных вопросов. Ансельм руководил, по крайней мере, полудюжиной клубов, начиная с клуба филателистов и кончая клубом философов. Он знал такие слова, как «кворум», «протокол» и «господин председатель», и бойко оперировал ими. Если организовывалось какое-нибудь новое общество, обойтись без консультации Ансельма было просто невозможно, и он автоматически становился его президентом. Мили возносил проникновенные хвалы жизни духовенства. Единственным крестом, который ему приходилось нести, как это ни парадоксально, была искренняя неприязнь, которую питали к нему директор и еще несколько странных чудаков. Для всех же прочих Ансельм был героем, и он принимал свои успехи со скромной, чистосердечной улыбкой". (с)