01.05.2010 в 22:47
Пишет Captain Ramon:А.
URL записиСобственно, мои недавние записки. Вдохновлено некоторой литературой и историческим событием, имеющим не столько большую давность и довольно известным должному кругу. Как и говорил, записи бессистемны и могут не иметь каких-то определенных между собою связей.
читать дальшеПоследним, что помнил А., была рука - не безвольно вторившая шагу ее владельца, не скрещенная на груди в скептической холодности, и уж никак не женская, покрытая тонкой перчаткой, с вычурным колечком или вовсе без него, скромная, нежно-пугливая, когда ее касались, прося на поцелуй. Рука взметнулась к небу - в нем собирались тучи, он и это запомнил, не раз поднимая голову за время их короткого пути. Собирался ли летний дождь, его вряд ли занимало: поездка по службе была для него столь же прозаична, как и вечерняя домой. Обе он проводил в мыслях о том, что удалось успеть, а что он не успел, почему упрямствует Н., когда польза проекта очевидна, и зачем К. явился к нему в парадном мундире, когда совершенно ясно, что менять к нему отношение из-за этой мелкой хитрости и посыпания головы пеплом он не будет. Серьезные люди, думал он, поглядывая в свинцовое небо, не должны поддаваться ложным...
На этом месте в его мыслях в дело вмешалась пресловутая рука. Все случилось так быстро - до странности быстро, сказал бы он, вспомнив о наблюдательности, которой не счел нужным гордиться, но и не признать которую было бы равноценной глупостью. Что-то полыхнуло - он видел лишь бегло, как и руку, в тот самый момент готовясь выйти и уже касаясь тротуара одной ногой. Ему казалось, его спутник вскрикнул - сидел он ближе к странной фигуре, затянутой в плащ, то есть, по правую руку... но за правдивость этого он уже ручаться не мог. Все вдруг исчезло, выветрилось. Он сам исчез куда-то, шагнув то ли в сон, то ли в комнату, где было темно и холодно, и где он не видел выхода. Теперь же все возвращалось, он снова помнил и себя, и недавнее.
Что-то не так, подумалось ему. Что-то ужасно не так, как он привык, как ему было нужно.
Давно, в те времена, когда он еще не был собою нынешним и которые помнил как историю, случившуюся с кем-то иным, не с ним уже, он попал в странную для него компанию, где его давний приятель был, как свой. В планы золотого юношества входило посетить заведение неблагонадежное, но от этого для них не менее привлекательное. Почему он не отказался, он уже не помнил - или нарочно забыл, да и пояснить сейчас те давние поступки, истолковать их, как он понимал их, было теперь нельзя. Из того вечера он вынес странное и неприятное чувство, которое охватывало его в некоторые моменты жизни. И вот сейчас все то же, понял он... Как и тогда, когда haetera esmeralda взяла его за руку, а потом за плечи, так и сейчас он понимал, что его тянут, несут куда-то, где он быть не хотел, но было невозможно отступать. Куда и что, он не мог понять, так как этого не видел. Мысли о прошлом были столь яркими, что он, было, подумал, что видит, на деле же - нет... Ах, если бы закончилась вся эта глупая суета! Он ощутил, что его положили на спину и что дождь бьет его по щекам. Началось... А если бы чуть раньше, он бы поторопил кучера и ничего этого не было бы. Ему показалось, его зовут по имени. Значит, его попутчик жив, подумал он и холодно усмехнулся сам себе. Выдавать желаемое за явное было не в его принципах, а принципам он не изменял, даже в таком глупейшем положении. Все же ему пришлось: шум вокруг был невыносимым, нужно было скорее это прекратить и показать, что... Что именно он хотел доказать, до конца ясно не было, но он заставил себя забыть про мрак, круживший вокруг него вороном.
читать дальшеПоследним, что помнил А., была рука - не безвольно вторившая шагу ее владельца, не скрещенная на груди в скептической холодности, и уж никак не женская, покрытая тонкой перчаткой, с вычурным колечком или вовсе без него, скромная, нежно-пугливая, когда ее касались, прося на поцелуй. Рука взметнулась к небу - в нем собирались тучи, он и это запомнил, не раз поднимая голову за время их короткого пути. Собирался ли летний дождь, его вряд ли занимало: поездка по службе была для него столь же прозаична, как и вечерняя домой. Обе он проводил в мыслях о том, что удалось успеть, а что он не успел, почему упрямствует Н., когда польза проекта очевидна, и зачем К. явился к нему в парадном мундире, когда совершенно ясно, что менять к нему отношение из-за этой мелкой хитрости и посыпания головы пеплом он не будет. Серьезные люди, думал он, поглядывая в свинцовое небо, не должны поддаваться ложным...
На этом месте в его мыслях в дело вмешалась пресловутая рука. Все случилось так быстро - до странности быстро, сказал бы он, вспомнив о наблюдательности, которой не счел нужным гордиться, но и не признать которую было бы равноценной глупостью. Что-то полыхнуло - он видел лишь бегло, как и руку, в тот самый момент готовясь выйти и уже касаясь тротуара одной ногой. Ему казалось, его спутник вскрикнул - сидел он ближе к странной фигуре, затянутой в плащ, то есть, по правую руку... но за правдивость этого он уже ручаться не мог. Все вдруг исчезло, выветрилось. Он сам исчез куда-то, шагнув то ли в сон, то ли в комнату, где было темно и холодно, и где он не видел выхода. Теперь же все возвращалось, он снова помнил и себя, и недавнее.
Что-то не так, подумалось ему. Что-то ужасно не так, как он привык, как ему было нужно.
Давно, в те времена, когда он еще не был собою нынешним и которые помнил как историю, случившуюся с кем-то иным, не с ним уже, он попал в странную для него компанию, где его давний приятель был, как свой. В планы золотого юношества входило посетить заведение неблагонадежное, но от этого для них не менее привлекательное. Почему он не отказался, он уже не помнил - или нарочно забыл, да и пояснить сейчас те давние поступки, истолковать их, как он понимал их, было теперь нельзя. Из того вечера он вынес странное и неприятное чувство, которое охватывало его в некоторые моменты жизни. И вот сейчас все то же, понял он... Как и тогда, когда haetera esmeralda взяла его за руку, а потом за плечи, так и сейчас он понимал, что его тянут, несут куда-то, где он быть не хотел, но было невозможно отступать. Куда и что, он не мог понять, так как этого не видел. Мысли о прошлом были столь яркими, что он, было, подумал, что видит, на деле же - нет... Ах, если бы закончилась вся эта глупая суета! Он ощутил, что его положили на спину и что дождь бьет его по щекам. Началось... А если бы чуть раньше, он бы поторопил кучера и ничего этого не было бы. Ему показалось, его зовут по имени. Значит, его попутчик жив, подумал он и холодно усмехнулся сам себе. Выдавать желаемое за явное было не в его принципах, а принципам он не изменял, даже в таком глупейшем положении. Все же ему пришлось: шум вокруг был невыносимым, нужно было скорее это прекратить и показать, что... Что именно он хотел доказать, до конца ясно не было, но он заставил себя забыть про мрак, круживший вокруг него вороном.