И чего мне вечно нравятся какие-то придурки?)) Нет-нет, я не о Кронине, он великый писатель с большой буквы "Ы", ибо у ВК есть Алва, у Желязны - Корвин, а у Кронина - Ансельм Мили. Конечно: читать о нем отрывками - не есть зер гут, но вот этот эпизод меня очень умиляет. Здоровая детская жестокость, хроники слабоумия или азбука жизни?)
- Кто пойдет первым? - Конечно, я.Как ни странно, на этот раз изобретательность Норы подстегнули многочисленные лужи и сочная, влажная после дождя земля. Сначала мальчик не хотел ничего слушать. Это было удивительно, потому что присутствие Норы всегда вызывало в нем, несмотря на робость, ответный порыв. Сейчас он стоял, маленький и сдержанный, и с сомнением смотрел на нее.- Я знаю, что он захочет, - убеждала она настойчиво. - Он всегда хочет играть в святого. Ну, живей, Фрэнсис! Давай это сделаем, ну, давай же!
Медленная улыбка чуть тронула его сжатые губы. Полунехотя он принес из сарайчика в конце сада лопату, лейку и старую газету. По распоряжению Норы он выкопал двухфутовую яму между лавровыми кустами, полил ее, и прикрыл газетой. Девочка искусно засыпала газету сухой землёй. Едва они успели поставить лопату на место, как пришел Ансельм Мили. Он был одет в красивую белую матроску. Нора бросила Фрэнсису злорадный взгляд.
- Какой у тебя прелестный новый костюм! А мы ждали тебя. Во что будем играть?
Ансельм Мили снисходительно обдумал вопрос. Для своих одиннадцати лет это был большой, хорошо упитанный мальчик с бело-розовыми щеками, белокурый и кудрявый, с сентиментальным взглядом. Единственное дитя богатых и набожных родителей - у его отца был доходный завод костной муки - он должен был поступить в Холиуэлл, знаменитый католический колледж в северной Шотландии, чтобы по окончании его стать священником (это было его собственным желанием и того же хотела его благочестивая мать). Ансельм, как и Фрэнсис, прислуживал в церкви св. Колумба. Его часто видели там на коленях, с глазами полными слез. Посещающие церковь монахини гладили его по головке. Все считали его - и не без основания - святым мальчиком.
- Давайте устроим процессию в честь святой Юлии, - сказал он. - Сегодня ее праздник.
Нора захлопала в ладоши.
- Давайте условимся, будто ее рака находится около лавровых кустов. Мы будем рядиться?
- Нет, - Ансельм покачал головой. - Это будет больше молитвой, чем игрой. Но вообрази, что на мне белая риза и я несу дароносицу, усыпанную драгоценными камнями. Ты будешь белой картезианской [3] монахиней, а ты, Фрэнсис, будешь моим прислужником. Ну, вы готовы?
(...)
Сейчас, однако, он колебался. Словно давая товарищу возможность спастись, Фрэнсис тихо спросил:- Кто пойдет первым?
- Конечно, я, - быстро ответил Ансельм и встал впереди. - Пой, Нора: «Tantum ergo...» [4] Под пронзительное пение девочки процессия гуськом двинулась вперед. Когда она приблизилась к лавровым кустам, Ансельм поднял сжатые руки к небу. В следующее мгновение он наступил на газету и во весь рост растянулся в грязи. Секунд десять никто не пошевелился. Рев «святого», пытающегося выбраться из ямы, рассмешил Нору. Ансельм, громко рыдая, повторял:
- Это грех, это грех!
Девчонка, смеясь, дико скакала вокруг и насмехалась над ним:
- Дерись, Ансельм, ну, дерись же! Почему ты не стукнешь Фрэнсиса?
- Не буду, не буду, - выкрикивал Ансельм, обливаясь слезами, - я подставлю вторую щеку.
Он бросился домой. Нора исступленно вцепилась во Фрэнсиса - она задыхалась и изнемогала от смеха, слезы текли у нее по лицу, но тот не смеялся.
(с)
Кстати, к превеликому сожалению, сайт с этой книгой приказал долго жить, но у меня хватило ума сохранить копию) Так что я теперь эксклюзивный обладатель)) шутка.