Я тут все думаю насчет лорда Генри - и выскажу предположение, что цинизму первей поверят, чем высокодуховному) Разве не так?) Потому что любовь и все такое прочее - здесь нужно не размышлять, а в это верить, потому как "абсурдно" ) Кстати, насколько же красиво сменили зеркало искусством - идея с портретом, правда, не выдумка Оскара, но что он вкладывал в это свой смысл - это да. И смысл этот, в хороших традициях Гюго, вдруг оказался противоположен самим его творческим установкам)
***
И еще о книжном. Вот интересная с этим АП ситуация: вроде бы книжка и полный массолит, да еще и с сильным уклоном в сторону любовного романа, но психологию героев все равно узнавать занятно) Я все раздумываю над пафосным заявлением сами знаете кого, что, мол, объяснение мотивов и характеров - это все уже в далеком прошлом, пусть читатель сам их судит. Не без доли истины, но, судя по результату стараний, я, пожалуй, пока что предпочту второе)
***
Ну, и напоследок о любимом) Вот сколько не кричали бы люди, что, мол, все нестыковки у Гюго - это часть великого и недопонятого нами замысла, я стою на том, что автор, задумавши одно, после ударился в совершенно иные дебри, сам все запутал и с горя всех поубивал) Вот, с одной стороны, логичным выглядит то, что Жан и Жавер - сие есть два обличия месье Видока. С другой - у Вальжана уже есть двойник в себе, это его прошлое. С третьей - каким таким образом Вальжан может быть синонимичен епископу, если совершенно очевидно, что Жавер (в первую или любую другую очередь) - антипод епископа? Что, скажете, Вальжан у нас, многоликий, теперь синоним Тенардье?) С четвертой - куда же при таком раскладе запихнуть члена Конвента?) С пятой - так ведь инспектор такой же отверженный, как и Жан)) Вы понимаете, насколько шикарна эта путаница?) И это даже если не касаться того, что автор в самом Жавере запутался до того, что (по моим подозрениям) стал то ли его демонизировать задним числом, то ли еще что-нибудь в этом духе. Это я к тому, что мне удалось заиметь трехсотстраничный анализ романа - буду познавать и спорить) Да, и я, кажется, уяснила для себя возможный смысл финальной эпистолы с т. зр. не инспектора, но Гюго)