Десять минут

[zis-is-kaos]

Фэндом: The Invisible Man Returns / Возвращение человека-невидимки (1940)
Описание: О том, какой неожиданностью может обернуться предсмертное признание.
Персонажи: Ричард Кобб, Хелен Мэнсон-Рэдклифф, Джеффри Рэдклифф
В ролях: сэр Седрик Хардвик, Винсент Прайс и др.
Жанр: романтика, научная фантастика, детектив
Рейтинг: PG


- Десять минут, - сообщил охранник, с таким лицом, словно проглотил что-то кислое и никак не может переварить его вот уже несколько лет. Ричард Кобб, он же номер 60124, вошел, оглянулся с безразличием и прилежно занял один из стульев у стола, что был привинчен к полу, равно как и сами стулья. За несколько месяцев, проведенных им в тюрьме, он научился тихому послушанию, которое ровным счетом ничего не значило, всего лишь позволяя сохранять те преимущества, которые даровало ему примерное поведение. На континенте, если газеты не врали, были другие тюрьмы, где человека унижали, лишали всяческого достоинства, но гуманная английская Фемида ровным счетом ничего не требовала от Ричарда Кобба, убийцы и счастливчика, которому несказанно повезло быть спасенным врачами после смертельного падения. Спасенным, чтобы очнуться в тюремном госпитале, а после обжить одиночную камеру, в которой ему судилось провести следующие лет двадцать, или же пятнадцать, если он и дальше будет примерно себя вести.
Затяжное выздоровление и вынужденное одиночество привнесли во властный характер себялюбца новые черты. Он уличил себя в растущем безразличии к миру и к себе самому. Другой, оказавшись за решеткой, да еще и на больничной койке, со шрамом длиной в Ла-Манш, впал бы в отчаяние, но Ричард, напротив, был до странности невозмутим. Он отказался от своих привычек, он спокойно отнесся к необходимому физическому труду, который ему, финансисту, в другое время показался бы чем-то брезгливо недостойным. С охраной и другими заключенными он почти не говорил, никогда не жаловался, никому не перечил. По вечерам у него изредка болели руки, напоминая о том, что он немолод. Когда он выйдет на свободу, однажды промелькнула мысль, ему будет глубоко за шестьдесят.
Он сидел за пустым столом, поглядывая на ноготь, опустив голову, даже не думая о том, кому он мог понадобиться. Вина его была доказанной и бесспорной, шумиха в прессе не могла продлиться вечно. Прошла минута из отведенных ему десяти. Вытянув шею, он покосился на окошко в массивной железной двери, но за ним не следили, да и охранник куда-то подевался. Он снова опустил свой взгляд, машинально пригладив волосы, которые и в тюрьме не бросил аккуратно укладывать, пользуясь водой и расческой. Наконец, лязгнули затворы. Он сцепил пальцы, глядя перед собой с совершенным равнодушием. У него были красивые глаза - в былое время в них читалось нечто живое и тревожное, столь непохожее на его вечно суховатый вид. Теперь же в этих глубоких, темных глазах отражался лишь резкий свет электрических лампочек.
- Миссис Рэдклифф, у вас десять минут.
Он застыл, словно смертник, с шеи которого вдруг сняли петлю. Что-то в нем сломалось, словно проволока, которая удерживала его невозмутимость. Он сцепил пальцы, он подался вперед, он снова застыл, в позе, которая могла напугать, но вошедшая девушка не обратила на нее внимания. Она была изысканно одета, ее золотые волосы - искусно собраны под модной шляпкой, в руках она держала маленькую дамскую сумочку, которую как раз застегивала после рутинного досмотра. На безымянном пальце ее левой руки красовалось обручальное кольцо. Не сказав ни слова, она присела напротив Ричарда - вполоборота, изредка на него поглядывая. Вся ее поза говорила о незатейливом, наивном скептицизме, который Хелен - ныне миссис Рэдклифф - чувствовала по отношению к своему бывшему благодетелю. В уголках ее чувственных губ таилась высокомерная усмешка. Ричард не мог поверить, что стал тому причиной: никогда раньше он не замечал за Хелен и тени низких чувств.
- Здравствуй, Ричард.
Медленно, очень медленно он осел на спинку стула. У него дрожали веки, дрожали бы и руки, если бы одна не сжимала колено, а вторая не лежала бы на столе, так близко от тонкой ручки в черной перчатке. Он отдал бы все свои будущие шестьдесят на свободе, только чтобы иметь право в последний раз ее коснуться, но правда оставалась правдой: это было бы концом их беседы.
- Здравствуй, Хелен.
Голос его был бледен, как и он сам. Болезнь, отсутствие солнечного света привели к тому, что лицо его осунулось. Это не прибавило ему шарма - тщеславие мистера Кобба всегда коробила его заурядная, если не сказать, некрасивая, внешность, маленький рост, нелепо торчащие уши, кисти рук, маленькие и хрупкие, словно женские. В былые годы он спасался безупречным гардеробом, сейчас же на нем была форма арестанта, которая не шла никому. Он знал, что ей всегда претила его внешность, и предпочел бы не сидеть под таким ярким освещением, которое выдавало каждую его морщинку.
- Как себя чувствуешь?
На ее прелестном личике читался скептицизм. Это был спокойный, самоуверенный скептицизм праведника, навестившего грешника. Разговор ей нужен был лишь для того, чтобы увериться, что враг ее жив и по-прежнему являет собой цитадель порока. Он никогда не слышал ее насмешек - он не хотел, не мог услышать их сегодня, но не мог и молчать в ответ.
- Спасибо. Я в порядке.
Хелен чуть прищурилась, бегло осмотрев его. Он снова опустил взгляд.
- Зачем...
Его голос сбился на хрип, и он тихо прочистил горло.
- ...зачем ты здесь?
Улыбнувшись чуть яснее, она пожала плечами.
- Я ведь не знала, что ты выживешь.
- Это тебя расстроило?
Легкий смешок.
- А тебя?
- Нет.
Некоторое время они молчали.
- Тебя прислал Джеффри? - вдруг спросил он.
- Нет, что ты. Мой муж, - она подчеркнула эти слова, - не трус, он пришел бы сам, если бы это место не напоминало ему о... многом.
Опустив голову, он потер лоб ладонью.
- Хелен, - почти шепнул он, - ты ненавидишь меня?
- Твой поступок не может вызвать ничего, кроме презрения и ненависти.
- Какой поступок?
Она была так удивлена, что даже повернулась к нему лицом.
- Ты еще спрашиваешь?
- Я совершил много поступков и многие заслуживают ненависти.
- Ты убил брата Джеффри!
Ричард молчал, застыв между фразами, словно безумец на краю утеса.
- Ты знаешь, что я лгал тебе? - очень спокойно спросил он.
- Конечно. Ты лгал мне с самого начала, когда хотел обвинить во всем Джеффри!
- Это правда.
- Я рада, что признаться в этом у тебя хватило мужества...
- Ты ошибаешься.
- В чем же?
- У меня не хватило мужества признаться.
- Я не понимаю тебя, Ричард.
Он сам того не замечал, но у него дрожали губы.
- Меня осудили потому, что ты и доктор Гриффин услышали мое признание. Тогда, у шахты. Я сознался, Спирс подтвердил. Все верно?
- Разве ты сам не знаешь?
- Не знаю. Я не был на суде.
- Так и было.
- Видишь ли... я солгал.
Она схватилась за край стола. Она была испугана. Заметив это, он не хотел продолжать, но у него не было ни времени, ни выбора.
- Мое признание было ложью.
- Нет! Я не верю!
В глазах ее блеснули слезы, она была обижена, словно ребенок, и в этой обиде крылось столько прекрасного, что у него заныло в груди.
- Почему?
- Ты хочешь оправдать себя! Перед смертью не врут!
Он бледно усмехнулся.
- Когда я попросил позвать тебя, я думал, мне конец. Уже потом я вспомнил, как Джеффри спас Спирса - его бы я хотел отправить в преисподнюю. Тогда же я посчитал, что остался единственным живым свидетелем. Хелен, я... я всегда был эгоистом. Я был им, пока, почти перестав «быть», не подумал о тебе... Ты ведь любила Джеффри и сейчас его любишь. Я больше ничего не мог для тебя сделать, я думал, что умираю, и решил соврать в последний раз. Иначе Джеффри стали бы искать не для того, чтобы спасти, а для того, чтобы убить. Я сказал, что убил Майкла. Я не убивал его, Хелен.
- Расскажи!
Это был приказ, не просьба. Он прикрыл глаза ладонью.
- Ричард!
Жалкая фигурка арестанта казалась бледной тенью перед той бурей чувств, которые успели отразиться на лице миссис Рэдклифф. Ричард продолжил, медленно, разделяя слова:
- В тот день я оказался возле его дома. Мне нужно было обсудить с Майклом одно неотложное дело. Мы не договаривались о встрече, его телефон молчал. Подходя, я заметил, как из дома едва ли не выбежал Джеффри. Лицо у него было перекошено от ярости, я понял, что между братьями случилась ссора, и повернул назад, решив пройтись по улочке, чтобы не являться к Майклу, когда он в таком настроении. Они часто ссорились, об этом немногие знали, но я был свидетелем пары их стычек. Джеффри всегда был человеком эмоций, а с его недюжинной силой мог кого угодно испугать. Прошло минуты три, я докурил и вернулся к дому. Мне показалось, за углом мелькнул Спирс, но у меня плохое зрение и я не был в этом уверен. Я стоял на другой стороне дороги, меня скрывала тень от дерева, должно быть, с той стороны я был... невидим.
При этом слове он невольно усмехнулся, впервые за много месяцев.
- Я увидел, как дверь открывается и из нее выходит Майкл. Я хотел подойти к нему, но вдруг заметил, что в руке у него гаечный ключ. Ключ был перепачкан чем-то красным. Меня это напугало, но я быстро взял себя в руки, решив проследить за ним. Ссора, дурацкий ключ - все это мне не нравилось. Майкл направился к шахте, я за ним. Как я понял позже, Спирс шел за мной все это время. Когда у меня появилось время все обдумать, уже после тех трагических событий, я понял, что Майклу надоел его братец, у которого были все права на половину компании и который, как Майкл часто говорил, тянул повозку не в том направлении. Джеффри всегда заботили безопасность и права рабочих, Майкла - чистая прибыль. Компания досталась им в наследство, отсудить вторую долю он никак не мог. Тогда Майкл решил инсценировать самоубийство... Хелен, я не вру, дослушай меня, у нас очень мало времени.
Она кивнула, словно во сне. Он мучительно сцепил пальцы.
- Никто об этом и не вспомнил ввиду сенсационности событий, но за день до того в шахте погибли трое - Майкл снова уволил ответственного за безопасность, временщик перемудрил, случился обвал, погибли трое. Один из них - кажется, его звали Сэм - был совсем искалечен, на нем не было лица - в буквальном смысле. Он был высокий парень, крепко сложенный, как и все Рэдклиффы. До конца следствия тела оставили в морге. Позже дежурный врач мне признался, что ему показалось, будто бы в ночь перед гибелью Майкла он слышал, как открывали окно, но, войдя, не обнаружил злоумышленника и решил, что это ложная тревога. Уже потом я обнаружил под окном иссохшие следы двоих, и еще один след, словно по земле волочили что-то тяжелое. План Майкла был таким. Джеффри, поссорившись всегда шел прямо к Гриффину и жаловался ему на брата. Бросив пару гневных фраз, он так же гневно уходил и запирался в своем домике. Зная это, Майкл измазал в крови тот самый гаечный ключ, а перед этим приказал Спирсу, своему сообщнику, раздобыть тело, которое могло сойти за него, Майкла, - случай с обвалом очень кстати подвернулся. Он хотел оставить ключ на краю шахты и столкнуть вниз уже мертвое тело, которое смогли бы опознать разве что по костюму. Шахту закрыли на время следствия, там не было никого. Целью Майкла было исчезнуть, дождаться казни Джеффри, а потом объявиться, свалив на кого-нибудь всю вину - да на того же Спирса, обвинить его в похищении. Всего этого я тогда не знал, но сразу понял, что дело задумывается темное. Он остановился на самом краю, смотря вниз, оценивая. Я подошел к нему, положил на его плечо свою руку и потребовал, чтобы он все объяснил. Я не думал, что он способен на убийство своими же руками. Он замахнулся на меня ключом. Я едва успел отскочить. Он замахнулся второй раз, я снова улизнул, он пришел в ярость, отшвырнул ключ и вцепился мне в горло. Что случилось дальше, я помню очень скверно. Помню, что не мог дышать и отталкивал его изо всех сил. Должно быть, он оступился, а мой пиджак порвался вовремя. Он упал вниз. Я остался.
Остановившись, Ричард кашлянул. Горло его пересохло, на щеках появился почти лихорадочный румянец.
- На меня сразу же налетел Спирс. Что он видел и что понял, мне до сих пор не известно. Старый подлец смекнул, что его участие в деле можно замять, пригрозив мне следствием: все улики были против меня. Он пошел дальше: он стал меня шантажировать. Я не мог признаться Джеффри, мы всегда были тайными врагами, он бы первым обвинил меня во всем. Спирс сказал, что очень легко будет свернуть всю вину на Джеффри. Тогда я испугался. Потом было поздно. Все время, пока Джеффри ожидал казни, для меня было временем адских мук. Спирс потребовал место управляющего, он хотел денег, я платил ему, он был главным в компании, а не я. В тот день, когда сорвался мой звонок, я искренне хотел сдаться и во всем признаться. У меня хватило мужества только на одну попытку, я слишком боялся за свою жизнь и свободу. Но Джеффри бежал. Сначала я обрадовался этому, а затем вспомнил, что формула может свести человека с ума. В припадке безумия Джеффри мог подумать что угодно: найти Спирса, тот бы опять соврал, свалив все на меня, а против сумасшедшего Джеффри я был бессилен. Что было дальше, ты знаешь. Я пытался оградить тебя от него, как мог, но ты не видела в нем опасности. Я проиграл: он первым добрался до Спирса, пока я разрывался между ним и тобой. Я не мог запереть тебя в доме, я не мог заставить Спирса бежать, в угрозу он не верил. Без моего признания тайна смерти Майкла ушла бы в могилу вместе со мной.
В железную дверь постучали дважды. Ее щеки были мокрыми от слез. В его глазах сквозило то единственное желание, которое ему бы не позволили и перед смертью. Он любил ее. Он хотел сказать ей, что любит. Вместо этого он произнес:
- Тебе пора.
- Ах, Ричард...
- Ты можешь мне не верить, - вздохнул он.
- Спирс сбежал после суда. Инспектор очень удивился. Кажется, он покинул страну.
- Похоже на него.
- Ричард, почему же ты не взял назад свои слова, когда очнулся?
Тишина.
- Я не могу тебе сказать.
- Но я прошу тебя!
- Ах, что это изменит. Мне хорошо и здесь. Все равно я остался без работы...
- Ты был со мной честен. Прошу тебя: не лги.
Его ладонь накрыла ее руку. Сплетая пальцы, держась за нее, словно за последний шанс к спасению, он почти беззвучно шепнул:
- Я люблю тебя, Хелен. Я всегда любил.
- Миссис Рэдклифф, ваше время истекло.
Она дернулась, едва не испугав охранника.
- Да. Конечно. Я иду.
Он был отчаянно внимателен, он проследил за ней до самой двери, но так и не прочел ничего, что бы поставило точку в этом горьком свидании, воскресившем призраки из прошлого.
***
- Хелен, милая...
Бархатный голос заставил ее обернуться. Она стояла в прихожей, не двигаясь. В безвольно опущенных руках по-прежнему была сжата ее сумочка.
- Как хорошо, что ты не задержалась: сэр Натаниэль зовет нас отобедать, а после мы успеем в оперу.
Сэр Джеффри Рэдклифф явился из гостиной - высокий, широкоплечий, с извечной улыбкой на мягких губах. Ему было под тридцать, но он выглядел моложе. Одной рукой сражаясь с пиджаком и пуговицами, а второй приобняв супругу, он шепнул в ее ушко так, как шепчут слова любви:
- Что наш друг Ричард? Хорошо ли себя чувствует.
- Да. Нормально.
Голос ее был очень тих и бледен. Поцеловав ее в щеку, Джеффри продолжил с энтузиазмом:
- Мне не терпится узнать, как поживает эта сволочь. Подумать только: умирать и не умереть! Какой болван среди присяжных отказался от идеи его вздернуть?
Тон Джеффри, развязно-фамильярный, заставил ее вздрогнуть и посмотреть в глаза мужу с каким-то отстраненным сомнением.
- Да что ты? Дрожишь? Нет, не надо было тебе ездить, уж я-то знаю эти тюрьмы... Для девушек там не место. Ну, пойдем, я распоряжусь о кофе. Тебе нужно взбодриться. Съездим к Натаниэлю, развеемся, все забудется...
Она кивнула, машинально.
- Джеффри, - вдруг спросила она. - Как ты относился к Майклу?
Он встретил ее слова с веселым удивлением.
- Майкл? Ах, Майкл... бедняга Майкл Рэдклифф... Знаешь, все эти дела с убийствами... Когда умирает человек, ты невольно вспоминаешь все хорошее, а плохое забывается, но потом, когда страсти поутихнут, ты - раз! - и снова вспомнил, какой он был канальей. Майкл... он был торгашом и жмотом, его и волновало в жизни-то одно, как заработать больше денег. Мы с ним часто ссорились...
Взяв ее под руку, Джеффри направился в гостиную.
- ...на чем я и погорел. Но, знаешь... мне иногда казалось, что убить его - не такая уж и скверная идея! Шутка, шутка. Присядь, сейчас будет кофе. Надеюсь, я тебя развеселил?
Те самые губы, по которым она истосковалась за все время его заключения, коснулись ее губ. Ответить на поцелуй было проще простого, но она не двинулась. Ни губы, ни его рука, ни задорный блеск его глаз не имели над ней власти в тот пронзительно пустой миг. Мысли ее были далеко. Кажется, она что-то шепнула.
***
Спустя неделю после описанных событий в лаборатории доктора Гриффина случился маленький пожар. Выгорел шкаф, в котором он по старой памяти хранил результаты прошлых опытов. Доктор отшучивался тем, что печально знаменитая формула невидимости навсегда укрылась от человеческих глаз.
Спустя полторы недели после пожара в лаборатории Ричард Кобб, он же номер 60124, был найден мертвым в своей камере. Врачи констатировали смерть от остановки сердца, очевидно, вызванной осложнениями, которые проглядели те же тюремные врачи. Тело мистера Кобба было помещено в морг, откуда оно таинственным образом исчезло. В тот же вечер ассистентка доктора Гриффина, болтая с дежурной медсестрой, сказала, что доктор еще до эпопеи с формулой невидимости предлагал ей участвовать в каком-то новаторском проекте, касавшемся кардиологии. Тогда она отказалась, так как была помолвлена, и больше он эту тему не поднимал.
***
Спустя два дня после описанных событий дорожный патруль обнаружил на обочине машину, за рулем которой была одинокая девушка. Шел дождь, мотор никак не заводился, она сидела, ничего не предпринимая. Козырнув, патрульный заглянул в салон через стекло и спросил, нужна ли помощь, попутно отметив, что на заднем сиденье лежат какие-то чемоданы. Девушка обернулась, промолчала секунду и лишь затем позволила ему заглянуть под капот. Проблема была пустяковой, он быстро справился и в шутку спросил, куда в столь поздний час направляется одинокая девушка. Она не ответила, тотчас же скрывшись за показной холодностью. Пожав плечами, он вернулся к своей машине. Случайный взгляд, брошенный через плечо, открыл перед ним странную картину. Хорошенькая девушка сидела, обернувшись и жестикулируя - должно быть, разговаривая. Машина ее была по-прежнему пуста.
Едва полицейский автомобиль скрылся из виду, как девушка прелестно улыбнулась. В ее улыбке крылось то многое, что не выразить словами. Протянув руку, будто бы нащупывая нечто, она прижалась губами к воздуху.
В предместье Лондона их ожидал доктор Гриффин.

FIN