Гражданин Шовлен: попытка анализа

[zis-is-kaos]

По просьбам читателей изложу некоторые свои мысли насчет гражданина Шовлена в "Алом Первоцвете" и тех романах баронессы, которые я успела прочитать ("The Elusive Pimpernel", "El Dorado", "Lord Tony's Wife", "The League of the Scarlet Pimpernel", "The Triumph of the Scarlet Pimpernel" ). Для начала скажу, что литературный образ его настолько очевиден - и не похож на того же мистера Пинчена, которого попробуй разбери за три века научных штудий, - что изложу я свои мысли в виде тезисов. В первой части анализа мы поговорим о Шовлене как литературном персонаже, во второй попробуем кратко обрисовать его психологический портрет.

О гражданине

- начнем с самого очевидного. Шовлен - главный антагонист сэра Перси, присутствующий почти во всех романах с участием нашего героя. Почему баронессой был избран подобный образ? Я вижу тому несколько причин, начиная от самых банальных и технических, и заканчивая общими мировоззренческими:
а) романы, как и любой роман о военном/ином противостоянии, построены на контрастах и оппозициях: монархическая Англия - революционная Франция; культурность - бескультурие; аристократ - пролетарий; рыцарство - подлость; самопожертвование - эгоизм и т.д. Следуя данной логике, можно предположить, что для большего контрастирования протагониста, сэра Перси Блейкни/Первоцвета, необходим персонаж, который противопоставлен ему по основным категориям, что мы рассмотрим позже.
б) внутренняя иерархия произведения подсказывает мысль о том, что персонажи моделируются с их же "родовых" персонажей, стоящих на более высокой ступени иерархической лестницы, подобно тому, как образы героев моделируются с образов богов. Английская ветвь сюжета отмечена особой близостью Блейкни к королевскому двору и, в частности, к принцу Уэльскому, поэтому его манеры и образ, в целом, моделируются по модели куртуазной: светский баловень, изящные манеры, прекрасные костюмы, - однако при этом он человек патриотичный, в том плане, что идеологически не поддерживает Революцию и ее не одобряет. Шовлен же смоделирован с гражданина Робеспьера, подобно тому, как его более "брутальные" товарищи, очевидно, представляют собой "уменьшенную" копию Дантона, Каррье и прочих персоналий в более "народном", приземленном духе. Сходство Шовлена с Робеспьером проявляется в нескольких аспектах, а именно: превалирование холодного, рассудочного восприятия мира и (внешняя) безэмоциональность; склонность к политике и политическим интригам; асексуальность (об этом позже); безупречность в одежде; наконец, идеологическая убежденность, неподкупность и безжалостность. Таким образом, Блейкни и Шовлен на более высоком уровне представляют собой противостояние политических систем Англии и Франции и, в частности, монархии и республики.
в) главный враг сэра Перси должен быть его достоин. Если бы речь шла о борьбе Блейкни с простыми армейскими, полицейскими или же власть имущими, тогда победы Первоцвета были бы, скорее, приписаны его смелости и удачливости. Однако баронесса, не удовлетворившись чисто "боевыми" задатками любимого героя, приписывает ему еще и незаурядный ум. Первоцвет, как "герой в маске", прежде всего, берет противника своим умом и тщательно составленными планами; приписать ему в соперники обычного революционного пролетария означало бы приуменьшить его ум и находчивость. Поэтому баронессе приходится опираться на те "мозговые" ресурсы, которые имеются во Франции во время Революции.
г) почему, в таком случае, на роль противника Блейкни не был избран, скажем, образованный буржуа, а именно бывший маркиз? Оговорюсь, что я считаю образ Шовлена вымышленным, несмотря на то, что в первом романе выбор был мотивирован простым желанием хоть как-то соотнести повествование с историей и обоснованно пал на экс-маркиза и посла Франции в Лондоне, исторического Шовлена. Здесь вступают в силу параллели более высоких уровней. Забегая вперед, скажу, что если мифопоэтический образ Блейкни можно определить уже затертой метафорой "ангел-спаситель", то Шовлен, предавший свой родной общественный класс, представляется "падшим ангелом", поэтому подвиги Блейкни и злодейства его противника обретают черты, более основательные, чем простое "состязание умов".
д) как это ни парадоксально, но если попробовать найти в романе образ "идеального читателя", то им окажутся Шовлен и леди Блейкни. "Идеальный читатель" в художественном произведении - тот образ, с которым реальному читателю легче всего себя ассоциировать в плане восприятия истории. Самый простой пример - доктор Ватсон у Конан-Дойля: именно он "моделирует" читательское восприятие сложного и необычного образа Холмса, как эмоционально, так и в плане восприятия сюжета. И если леди Блейкни "моделирует" эмоциональные переживания читателя, то Шовлен делает это на обеих уровнях. Его глубоко эмоциональная реакция на победы и поражения Первоцвета является обратной тому, что должен чувствовать "правильный" читатель, и одновременно подчеркивает всю неожиданность/эпичность свершений Блейкни. Сюжет же романов построен так, что интрига зиждется на незнании читателем мыслей и планов Первоцвета: поэтому, для того, чтобы оттенить все совершенство его планов, баронесса наделяет его главного соперника незаурядными мыслительными способностями и талантом к составлению не менее сложных планов, чей неизбежный провал лишь подтверждает величие главного героя.
е) наконец, некоторые особенности образа прямо продиктованы любимыми авторскими коллизиями. Шовлен не может быть брутальной свиньей, иначе он банально пристрелил бы сэра Перси при первой же возможности, а леди Блейкни не осталась бы в целости и сохранности, побывав в его руках. Он должен быть знаком с психологией и кодексом поведения аристократического класса. Он должен в совершенстве владеть английским, так же, как Блейкни - французским. Он должен быть достаточно облечен властью для создания масштабных конфликтов, однако не настолько, чтобы его прямые обязанности мешали его погоням за Первоцветом. Наконец, он должен быть морально падшим и непривлекательным, чтобы не составить конкуренцию протагонисту, эпическому, но весьма шаблонному.

- теперь затронем поэтику и мифопоэтику. Как известно, жанры "массолита" весьма мифологичны по своей природе, более того: в них эксплуатируются модели и сюжеты классической европейской волшебной сказки и ее жанрового "потомка", европейского рыцарского романа. Прежде чем перейти к межличностным (психологическим) различиям между Шовеном и Блейкни, поговорим о чисто поэтических оппозициях, которые связаны как с литературной традицией, так и с христианской и традиционной мифологией.
а) очевидно, что основной моделью сюжета в романах баронессы является пресловутый "квест" (героический миф поисков по Н. Фраю, соотносимый с важными для мифа и сказки мотивами инициации - посвящения). В разрезе жанра данный сюжет представлен стандартной для рыцарского романа моделью сюжета с похищением драконом/иным чудовищем прекрасной принцессы и спасением ее благородным рыцарем. При этом следует учитывать, что модель сюжета имеет глубокие христианские корни (легенда о святом Геории и змее), что подводит нас к вопросу христианской подоплеки романов. Ее присутствие в произведениях баронессы является обильным и очевидным, начиная с таких оппозиций, как гордыня/милосердие, вера/атеизм, спасение/грехопадение и т.д., и заканчивая общими структурами, тесно связанными с особенностями пространства в мифопоэтике. Выше освещалось фундаментальное различие между Англией и Францией; если обратиться к христианской символике, становится очевидным, что Англия моделирует мифологему "рая на земле" (а также "земли обетованной" ), Франция, что логично, - ад, преисподнюю. Вспомним сад в поместье Блейкни в Ричмонде ("райский сад" ) и постоянное выманивание оттуда "невинной девы" (леди Блейкни) гражданином Шовленом, здесь, должно быть, соотнесенным со змеем-искусителем. Поэтический ландшафт Франции, в целом, повторяет английский со знаком минус: таверна "Приют рыбака" с ее уютной домашней атмосферой - и прибрежные таверны Франции, опасные, грязные, темные; города и парки Англии, образец порядка, благообразия, высокого искусства, - и города Франции, темные, мрачные, овеянные духом смерти. Вспомним также символические образы тюрем как места, где заключены тела и души - в этом плане симптоматичным мотивом для квеста (а значит, и духовного развития, инициации) является заключение положительных персонажей в тюрьмах, что можно интерпретировать как "нисхождение в ад"; к слову, и гильотину - символ смерти в романах - можно представить в качестве осовремененного образа Левиафана в качестве "врат ада". Возвращаясь к сюжетной модели: если чисто сюжетная роль Блейкни сводится к освобождению "девы" (леди Блейкни), похищенной "драконом" (Шовленом), то в ментальном плане его деятельность представляет собой цепь испытаний и подвигов, цель которой, как и в литературной традиции, - духовное совершенствование, традиционно соотносимое с поисками Грааля, то есть поиски самого себя и через них - стремление к максимальному "осуществлению" личности.
б) первая и очевидная линия контрастирования Блейкни и Шовлена связана именно с мифопоэтикой романов. Если Блейкни описан в "светлых", "ярких" тонах (светлые волосы, франтовские костюмы), что соответстует также и образу "белого рыцаря", то в образе Шовлена представлена не только контрастная, но и демоническая, инфернальная символика. Идеал красоты (в том числе и физической как гармонии тела и духа) еще в античности был синонимичен добродетели - в этом плане физически развитый красавец Блейкни противопоставлен слабому, низкорослому, непривлекательному французу. К попыткам автора "демонизировать" Шовлена также относятся: неизменно черный цвет его костюма; подчеркивание инфернальных деталей внешности (глубоко посаженные, бледно-желтоватые глаза); повторяющийся мотив "одержимости" (от идеи поимки Блейкни до буквального присутствия в тексте указаний на его образную "одержимость" злыми духами или же сделку с дьяволом). В плане визуальной образности баронесса обращается к анималистическим метафорам при описании Шовлена, сравнивая его с лисой, стервятником, подчеркивая сходство его рук с когтями птицы. Если традиционно подобные мотивы считаются тотемическими, то здесь присутствует, скорее, сближение образа Шовлена с мифообразом хтонического чудовища (в том числе, и дракон), что отражает общую концепцию, характерную для космогонических мифов, - противостояние порядка и хаоса. Символами порядка являются Англия и ее "представитель", сэр Перси; символами хаоса - революционная Франция и "хтонический" Шовлен.

- о прочих линиях контраста. Наиболее очевидная из них - противопоставление по признаку сексуальности, чему бы обрадовались фрейдисты. Очевидным является то, что Блейкни в видении баронессы представлен образцом "настоящего мужчины", и "мужские" характеристики в нем выражены явно - в том числе и пресловутая "страстность", с помощью которой благовоспитанная баронесса маскировала страстность иную. Отношения сэра Перси и Маргерит - образец гармоничного, идеального брака, а следовательно, и "осуществленности" Блейкни как мужчины. Шовлен, напротив, представлен заядлым асексуалом, что вряд ли ставит под сомнение наличие в былые времена жены, а в нынешние - дочери: во-первых, у кого их не было, а во-вторых, авторский фанфикшн немного не вписывается в стройную картину образа, да и факт женатости Шовлена имел бы значение лишь том случае, если был бы описан непосредственно в романах, а не упомянут косвенно, как давно забытое и свершившееся. Итак, баронесса всячески подчеркивает его внешнюю непривлекательность, что приобретает особое значение в произведениях, стилистически приближенных к романтизму. Символика черного цвета и строгого, однообразного костюма также является неслучайной, как и маскировка Шовлена под священника: метафорически можно представить его в образе "священнослужителя" Революции, для которого существует только служба, что исключает "земные" удовольствия, в том числе, и женщин. Отношение Шовлена к слабому полу вряд ли разнится с его отношением к мужчинам, за исключением последствий куртуазного воспитания и чисто формальных знаков внимания в адрес леди Блейкни. Вспомним также, что именно Шовлен представлен в романах в качестве постоянного разлучника мужей с женами и родителей с детьми. К слову, если вспомнить восточную философию, то сэр Перси и Шовлен отлично вписываются в систему оппозиций инь-ян: Блейкни, как было сказано выше, предстает перед читателем бразцом всего мужского и "светлого", а Шовлен, с его внешними признаками, черным гардеробом, ночными сменами в Комитете, общей символикой ночи и темноты - а также и по своему психологическому складу, - больше приближен к полюсу "инь", который, кстати говоря, представлен началом женским.

- если обратиться к "буквальным" оппозициям, то Блейкни и Шовлен обладают предсказуемо противоположным набором качеств. Сэр Перси: любовь, верность, альтруистичность, милосердие, сострадание, взаимопомощь, "кодекс чести" джентльмена. Шовлен: ненависть, гордыня, зависть (думаю, она присутствовала), мстительность, безразличие, безжалостность, тяга к власти, подлость, манипулирование людьми. В плане средств достижения цели разница не менее очевидна: Блейкни пользуется подчеркнуто "рыцарскими" методами, Шовлен же опирается на человеческие слабости, не брезгуя обманом, похищением детей и женщин, угрозой смертной казни и прочими подлостями. Тем интереснее проследить их сходства, которые, несмотря на однозначное противопоставление, все же наличествуют.
а) Блейкни и Шовлен - персоны с негармоничным сочетанием рассудочности и чувственности. Оба владеют незаурядным интеллектом, благодаря чего и становится возможным "поединок умов"; оба умеют отлично скрывать свои чувства благодаря воспитанию и силе характера; однако у обоих чувственная сфера слишком сильна для того, чтобы оставаться подавленной, скрытой, что приводит к печальным последствиям. Наиболее ярко они выражены у Блейкни, которому приходится играть двойную роль, как во Франции, так и в Англии, а значит, постоянно себя контролировать: его чрезмерная страстность к супруге и приступы неконтролируемого гнева, в ходе которых он оказывается едва ли не способным на убийство, - возможные последствия чрезмерного самоконтроля. У Шовлена, человека, физически слабого, необходимость "держать лицо" перед врагами и коллегами изливается в тяжелые нервные кризисы, вплоть до умопомрачения и обмороков, которые сопровождаются ярко выраженными симптомами в виде пугающей бледности, обильного потооотделения, хриплости голоса, нервной дрожи, некоторых кардиологических неурядиц, остановок дыхания на почве стресса - а также тем, что можно определить как невроз навязчивых состояний и, конечно же, idea fix.
б) Блейкни и Шовлен - "предатели" своего общественного класса, причем Блейкни - предатель больший, чем может показаться при буквальном прочтении. Шовлен, по невыясненным причинам, присоединился к Революции, в том числе и в идеологическом плане, безжалостно преследовал беглых аристократов и даже произносил в их адрес обвинительные речи, что мы рассмотрим позже. Однако вопреки формальной заботе о народе как "средстве" и "цели" революционных преобразований, эта забота со стороны Шовлена все же остается (идеологическим?) формализмом. Человек, склонный к порядку и политической эффективности, он борется против обратных проявлений, но народ для него остается в лучшем случае концептом умозрительным: не проявляя никаких симпатий к третьему сословию и, тем более, не проявляя гуманизма, Шовлен неустанно подчеркивает дистанцию между собой и народом, о чем свидетельствует не только его высокомерие и подчеркнутая аристократичность, но и упрямое нежелание быть спутанным с простым человеком даже во благо тайной миссии (вспомним его маскировку под капитана). В отличие от Шовлена, Блейкни не только искусно "вживается" в образы парижской бедноты, но и живет их жизнью, если того требует задумка. На более высоком уровне можно считать Шовлена цельной личностью, тогда как Блейкни склонен к игровым преображениям и перевоплощениям, что отдаленно сближает его с трикстером в качестве культурного героя. И если двойственность Шовлена исчерпывается оппозицией "революционер - аристократ", то Блейкни обладает множеством личин, в том числе одной постоянной - маской английского денди.
в) и Блейкни, и Шовлен рассматривают обоюдное противостояние, скорее, в качестве средства самоутверждения, чем чисто внешнего противоборства. Если для Блейкни, при всех его высоких идеалах, спасение людей являетя чем-то вроде спорта, игры, то Шовлен за счет его поимки пытается решить свои психологические проблемы, а именно: вернуть самоуважение и уважение окружающих, показать, что он "выше" и лучше. По этой причине его интересует не столько казнь противника, сколько его капитуляция, которую Шовлен пытается обставить таким образом, чтобы унизить Блейкни, - в то время как сэр Перси соревнуется с Шовленом в ходе чисто интеллектуальной партии.

- теперь же попытаемся составить краткий психологический портрет Шовлена, распределив его характеристики по нескольким пунктам.
Шовлен и Революция. Хотя конкретные причины, побудившие Шовлена предать свой общественный класс, остаются невыясненными, можно считать, что гражданин Шовлен - несостоявшийся идеалист, причем несостоявшийся, скорее, по причинам личностного свойства. Ревностно относясь к своей службе во благо Революции, не проявляя пощады и снисхождения к аристократам и врагам режима, он в то же время не питает никаких симпатий и к народу, как должен поступать истинный революционер. Его видение Революции, пожалуй, остается чисто формальным: ему не интересны ни новые культы разума, ни какие-либо другие идеологические (духовные) аспекты помимо чисто практических - наведения порядка и выявления врагов народа. Народ для него остается чисто умозрительным концептом, а служение ему ограничивается предоставлением свободы - и жестокими репрессиями в адрес тех, кто превратно ей распоряжается. К тому же он достаточно умен, язвителен и опытен, чтобы относиться к Революции более критично: несмотря на наличие определенного кодекса чести, приближенного к офицерскому (готовность умереть ради блага страны и Республики), он не мог не замечать, что само руководство либо не следует своим же идеалам, либо подвержено коррупции. И хотя баронесса постулирует его ненависть к аристократам, можно предположить, что подобные речи он, скорее, произносил на публику, в отличие от Робеспьера и его идеологической принципиальности, с которыми автор его невольно соотносит.
Шовлен, начальство и подчиненные. Достижение вершины власти не является для Шовлена самоцелью: он вполне способен работать во имя общего дела и Республики, однако ревностно относится к (несправедливому) продвижению коллег и попыткам обойти его, отняв полноту власти. Сама власть, скорее всего, была для него вещью естественной, если учесть, что большую часть жизни он провел при монархическом строе, будучи аристократом. Достижение (возвращение) власти, как и, должно быть, любое другое начинание, проистекает из его личных амбиций: если поимка Первоцвета воспринимается Шовленом, прежде всего, как способ отмстить, то отношения к власть имущим, возможно, обусловлены завышенной самооценкой и нежеланием подчиняться бездарности/коррумпированности/любому, кто нанесет ему персональную обиду. При этом Шовлен уважает вертикаль власти, обладает достаточным желанием и способностями, для того, чтобы быть успешным руководителем, и вопреки сугубо личным мотивациям готов подчиниться даже в том случае, если для блага Республики понадобится его казнь. С умными соперниками - например, Робеспьером - он держится с осторожностью, при этом не упуская случая тонко съязвить. С начальством, которое находится ниже его по уровню личностного развития (Каррье) и/или по верности делу Революции , он общается с вынужденной любезностью и большими муками, ненавидя и презирая их за мнимое превосходство. В целом, Шовлен рассматривает власть как средство достижения своих личных целей, при этом не злоупотребляя ею и стараясь соотносить свои действия с общим благом Республики. Отношения с коллегами, которые не представляют для него опасности, у Шовлена сугубо формалистские: он не заводит ни с кем дружеских отношений, общается высокомерно, всячески подчеркивая дистанцию, и предпочитает оставаться ярым индивидуалистом - на что, впрочем, имеются свои причины, если вспомнить о его происхождении, осуждаемом в эпоху Революции. К подчиненным гражданин относится неизменно авторитарно: не доверяя ни одному пособнику, он, тем не менее, предпочитает использовать их труд - его личный вклад при этом ограничивается ролью руководителя. Тщеславие Шовлена и его склонность к "театральным эффектам", о чем будет сказано ниже, отнюдь не способствуют установлению хороших отношений как к коллегам, так и к подчиненным; тем не менее, если того требует ситуация, Шовлен может пойти на лесть и компромисс, если подобные средства помогут ему достичь задуманного.

Продолжение следует...