Silent Witness / Немой свидетель (1932). Реликт, желаемый годами, первый крупный фильм 30-х для Лайонела Этвилла и бенефис его сценически успешной роли оказался глубоко посредственным отбросом кинопродукции, носящим горькую печать приемов съемок немых фильмов, не примечательным никем помимо собственно милого Лайонела и упивающегося своим садизмом прокурора в исполнении Алана Моубрэя, сыгравшего Форсайта на судилище из
One More River, - хотя экранный отпрыск Этвилла и не совсем уж плох, но весьма жалок в роли жертвы, избалованной богатством и семьей до тех пределов, что молодчик готов пойти и на убийство в аффективном состоянии [впрочем, спасибо и на том, что не очередная экранная дочурка!], а главдама и вовсе трудноотличима от работницы дешевого борделя. Фильм снят за соверен, весьма обрывочен, довольно неправдоподобен - странно представить, чтобы персонаж, сыгранный Этвиллом, за целых 3 меясца, проведенных по ту сторону решетки, не успел бы тщательно продумать своей лжи, призванной самоотверженно спасти убийцу-сына, взяв на себя обвинение и выкрутившись из него самостоятельно, - фильм также представляет собою, кажется, одно большое, бесконечное судилище, смотреть которые уже нет сил ни одного фаната Голливуда) В недошедевре, впрочем, существуют и занятные моменты: довольно откровенные и тщательное выпытываемые подробности сексуальной жизни ирландского (?) фальшивомонетчика, спевшегося с изничтоженной порочной дамой; весьма фавелловский, хотя и жутко пошлый тип в роли ее неверного и жаждущего денег мужа; наконец, осуществление наших проекций по безумному
Wrong Road в виде Хелен Мэк, сыгравшей благовоспитанную девушку пошедшего по кривой тропке экранного сына Лайонела) Впрочем, ничто, и даже прокурор, не сможет бросить темное пятно на солнце, которое восходит не только над Империей, хранимой Бэзилом, но и над горемычным
Silent Witness)***
Привыкшие к бесчисленным ролям, принадлежащим типу "преступник он или же нет?", мы обладаем безусловно интригующей возможностью видеть милого Лайонела одновременно и преступником и не преступником)
Сэр Остин.Сэр Остин Говард - бедный отец, взрастивший недалекого убивца - представлен нам с привычной первоклассностью, столь свойственной непревзойденному актерскому мастерству: безмерно лестным дополнением к умениям милого Лайонела может служить и непосредственно история самоотверженного папочки, страдающего и душевно, и сердечно в неравной битве с Моубрэем-прокурором, доводящим несчастного, давно уж спутавшего правду с вымыслом, если не до яркой и пугающей прелюдии к кардиологическому кризису (тм), то, разумеется, до нервных срывов, сыгранных так славно, что нельзя не воспылать к немолодому джентльмену проникновенным девичьим сочувствием, особенно когда он закрывает неимоверно притягательные лазурные глаза, премного мучаясь внутри) Приятны глазу и отдельные моменты страданий немолодого Остина - к примеру, милое взъерошивание огненно-рыжей, как мы знаем, шевелюры, касание ко лбу ладонью или несостоявшийся обморок в зале суда вследствие особенно садистских методов допроса, практикуемых опасным прокурором Алана. Впрочем, и драма Лайонелу не помеха, если рядом существует доселе не облюбованная женская особа: вопреки тому, что Хелен исполняет роль невесты его сына, сэр Остин осуществляет над ней действие, трудноописуемое иначе, чем захват рукою головы при поцелуе, - целовал он и супругу, отправляясь под замок, но нам, конечно же, приятнее смотреть на Этвилла и хрупкую мисс Мэк) Однако и судилище (тм), и редкие моменты каверзной романтики вряд ли сравнимы с первым и единственным флэшбеком, раскрытым нам ближе к концу, в котором весьма практичный и высокоморальный (!) сэр Остин в день убийства пытается откупить сына от распутной девы, положившей и на него свой глаз xD В этом роскошном эпизоде прелестно все - и свет, и гардероб, включающий в себя цилиндр, галстук и штиблеты: а уж как сэр Остин старается внушить девице, что он вовсе не таков, каким она желает его счесть, и руководствуется принципами викторианской нравственности, впрочем, попутно исполняя крайне сандерсовский трюк - очень подчеркнуто удалив ногу, когда порочная особа вдруг решит совокупить с ней собственную притягательную конечность) Возможно, диалог не так развратен, как можно было ждать от Этвилла, но несомненно будет в радость тем, кто рад увидеть Лайонела в неоднозначных ситуациях) Следовательно, имеем несчастного, измученного, но при этом изобретательного и даже несколько порочного аристократа, всецело исчерпавшего собою фильм) ***
Мой вердикт. Глубоко
посредственная театральная экранизация - и привычно очаровательный, хотя и непривычный Этвилл)
Альбом