- Вы, я думаю, немало слышали о Шерлоке Холмсе? - спросил он.
...Мало ли я слышал. Слыхал, конечно: вон, вы думали, что у меня в мозгу лишь тигры, да девицы, да дела организации. Опутал сетью высокоморальности весь Лондон: уж если бы избавить от таких, как он, Британию, что нас ждало бы? Разумеется, триумф! Так ведь Холмс этот - Робеспьер искусства сыска: если другой ищейке я подам на лапу, или, бывает, пригрожу ружьем, здесь - нет, все чисто, неподкупно, и день, и ночь идет борьба со злом. Несчастный мой профессор, кабы умел его осилить, то посчитал бы завершенной темную карьеру и взялся бы за более спокойные занятия - создал бы новый труд об астероиде, да только я не стал бы его читать, а то мне горько - он пишет, я ни зги в нем не пойму, - благо, дела с картинной галереей в Париже и Стокгольме позволяют ему теперь не изводиться насчет средств. Я пару лет пытался понять, что же им движет, этим Холмсом - откуда вдруг стремление к морали и добру, как именно произрастает сия могучая и протестующая сила, противная естественным законам - ну кто же, право, у нас в Англии откажется с девицами развлечься? - и прикрывающая непорочность своим щитом. Я, словно бы, зайдя в места определенные, вдруг ощущаю на себе присутствие этой коварной силы: вы ведь знаете, на что я, отставной солдат, способен, дорогой профессор, - косвенно, конечно, и по сведеньям, которые я вам случайно ляпну, выпив, - и все же вынужден признать, что низость моих привычных устремлений встретила достойного противника, колосса на добродетельных ногах...
...Мало ли я слышал. Слыхал, конечно: вон, вы думали, что у меня в мозгу лишь тигры, да девицы, да дела организации. Опутал сетью высокоморальности весь Лондон: уж если бы избавить от таких, как он, Британию, что нас ждало бы? Разумеется, триумф! Так ведь Холмс этот - Робеспьер искусства сыска: если другой ищейке я подам на лапу, или, бывает, пригрожу ружьем, здесь - нет, все чисто, неподкупно, и день, и ночь идет борьба со злом. Несчастный мой профессор, кабы умел его осилить, то посчитал бы завершенной темную карьеру и взялся бы за более спокойные занятия - создал бы новый труд об астероиде, да только я не стал бы его читать, а то мне горько - он пишет, я ни зги в нем не пойму, - благо, дела с картинной галереей в Париже и Стокгольме позволяют ему теперь не изводиться насчет средств. Я пару лет пытался понять, что же им движет, этим Холмсом - откуда вдруг стремление к морали и добру, как именно произрастает сия могучая и протестующая сила, противная естественным законам - ну кто же, право, у нас в Англии откажется с девицами развлечься? - и прикрывающая непорочность своим щитом. Я, словно бы, зайдя в места определенные, вдруг ощущаю на себе присутствие этой коварной силы: вы ведь знаете, на что я, отставной солдат, способен, дорогой профессор, - косвенно, конечно, и по сведеньям, которые я вам случайно ляпну, выпив, - и все же вынужден признать, что низость моих привычных устремлений встретила достойного противника, колосса на добродетельных ногах...
Бэзил Рэтбоун
13.06.1892
13.06.1892