Как горько, что прекрасное нам не доступно, а непотребно-современного хоть пруд пруди: вряд ли окажется ошибкой предположить, что телеверсия "Портрета" 1961 г. с Бреттом [?..] в роли Дориана и выдающимся британским исполнителем Деннисом Прайсом —



—в роли самого милорда утрачена навеки. Впрочем, и потеря может оказаться стимулом для размышлений: вдруг подумалось, кто же из наших основных любимцев мог бы в свое время исполнить культовую роль?) В жизни бы не сыграл милорда Бэзил, как бы ни старался, а если бы заставили контрактом, то жалел и нарекал на это бы не один год - как ни парадоксально, столп разврата Голливуда, Этвилл, мне видится тем менее в подобной роли из-за критических несовпадений темперамента, а нам известный однофамилец Денниса был бы, пожалуй, слишком мягок и философичен. Джеймс не подходит замкнутостью меланхолика - Уильяма в связи с подобным грех и вспоминать - сэр Седрик, Рэймонд, Рональд не подходят внешне - равно как и Йозеф, но глубина зловещести и отзвуки натуры Мефистофеля определенно могли бы поспособствовать созданию уж если и не каноничного милорда, то, вне сомнений, образа нетривиального и интересного. За вычетом вышеописанных, единственной кандидатурой - но какой! - стал бы одноименный персонажу Генри Дэниелл: можно без устали перечислять все то, что в должной мере значится в обзорах, - начиная от естественной порочности формата face of a sinner, hands of a priest и продолжая сумрачностью, чувственностью, - здесь же замечу лишь, что грамотный, толковый режиссер смог бы извлечь из Генри три ключевых оттенка смысла. Первое - классическая манера соблазнителя, обворожительного, змееподобного - второе зиждется на первоклассной манипуляторской натуре, когда милорд и правда обращается с невинной жертвой, словно бы с марионеткой - и, наконец, более чем очевидная и символическая параллель между милордом-Дэниеллом и традиционным представлением о Дориане, включая и роковую для некоторых критиков женственность нашего любимца, и очевидную приверженность его разврату, и двойственного свойства внешность, объединившую как притягательные, так и отталкивающие черты. Вспомним же знаковый момент из незабвенной Camille (1936), чтобы представить метафорические очертания излюбленного образа

The Piano