Персонажи: доктор Томас Арнольд, миссис Арнольд, Том Браун, Флэшмен, Ист и др.
Жанр: драма, романс, детектив; АУ
Рейтинг: PG
Прим. автора: Писалось по фильму «Tom Brown's School Days» (1940), так что относительно книги и других экранизаций может случиться оос.
The hardest thing of all for a soldier is to retreat.*
Нет еще таких приказов - жить, сдаваясь врагу.*
- Томас?..
Ей не ответили. Тихонько приоткрылась дверь, свет новой лампы заставил тени неловко качнуться. На оконном стекле - за ним смеркалось, поздно, почти по-летнему - появился второй блик. Первая лампа освещала письменный стол, его перья и чернильницы, ветхие корешки старых книг и свежую, хрустящую бумагу. За столом, в пол-оборота к листку, поверх которого лежали очки в золотой оправе, сидел джентльмен лет сорока, чуть склонив голову и обхватив подбородок. Волосы густого янтарного оттенка были аккуратно убраны со лба, тонкий нос с почти незаметной горбинкой искусно очертила сама природа, вплоть до узких впадинок ноздрей. Верхняя губа казалась немного вздернутой, придавая лицу оттенок сухости и высокомерия, равно как и тяжелые веки, почти скрывавшие глаза. Впрочем, во взгляде, внезапно сверкнувшем растерянностью, не было и следа подобных чувств.
- Не знаю, что с ним делать. Я... просто не знаю.
- Чай совсем остынет. Пойдем.
Нервно пожав плечами, доктор* Томас Арнольд погасил лампу и покинул кабинет. Спустившись в гостиную - просторную, светлую комнату, он не занял привычное место в кресле, а остановился у камина в мучительной задумчивости. Миссис Мэри Арнольд невольно следила за ним, готовясь к продолжению разговора.
- Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, - мягко сказала она. - Всего лишь один случай... один мальчик. Это ни о чем не говорит.
- Ах, если бы.
Тон доктора был суховато нервным, как и выражение его лица. Он выхватил случайную книгу из завалов на каминной полке, открыл ее, грубо перелистал страницы и захлопнул с внезапным:
- Это была моя ошибка!
Миссис Арнольд опустила глаза, посматривая на изящный чайный сервиз. Доктор успел забыть, зачем она звала его: в плену тяжелых сомнений он не мог помыслить ни о чем другом, порой забываясь на долгие часы - вечером, в кабинете, или ночью, глядя в темный потолок, не смея заснуть, не убедив себя в том, что он принял верное решение.
- Не понимаю, что я сделал не так, - тихо проговорил он, смотря себе под ноги. - Я хотел его образумить, я пытался говорить с ним, но между нами словно какая-то стена! Он слушает меня - или делает вид, что слушает, но по лицу его я вижу, что он только и думает, как отомстить мальчишке, из-за которого я вызвал его к себе! О нем, о его вине, а не о своем проступке!
Встряхнув головой, доктор Арнольд вгляделся в подсвечник, который стоял перед ним на каминной полке. Вчерашний воск с него так и не счистили. Доктор тяжело вдохнул в преддверии новой фразы, но остановился на вдохе и слегка коснулся груди. Глаза его закрылись, резко и коротко, словно перед ним вдруг блеснула вспышка света.
- Что случилось?
Доктор приоткрыл глаза, слегка сощурился и опустил руку, для чего понадобилось некоторое усилие воли.
- Все хорошо.
- Но...
- Я прошу тебя.
- Ах, это все твоя работа! Кто просит тебя не спать по ночам? Директор должен руководить, а не трудиться за всю школу!
Мистер Арнольд бледно улыбнулся.
- Руководить - это и значит работать за всех. По крайней мере, думать.
- Томас!
- Да, я прекрасно помню, что мне уже не двадцать лет, что я слишком много на себя беру и что ты беспокоишься.
- Присядь, пожалуйста. Нельзя так нервничать.
- Хорошо.
Пальцы доктора не находили покоя, потирая пальцы другой руки, но он пошел навстречу ее просьбе, хоть и был слишком взволнован для спокойного чаепития. Казалось, с его лица схлынула краска, когда он неспешно откинулся на спинку уютного кресла.
(II)
- Кто тебя так расстроил?
Доктор ослабил галстук, прижал ладонь к шее и потер ее.
- Флэшмен, все Флэшмен, - ответил он, тяжело вздохнув. Напряжение нервов понемногу спадало: усталая спина и ноющая шея получили долгожданный отдых.
- Он опять обижал мальчишек?
- Да. И это не прекратится, пока я не найду с ним общий язык. Что сделать, увы, трудно.
- Мне кажется, ты сгущаешь краски.
Миссис Арнольд смотрела на него тем теплым взглядом, который мог смягчить самую сильную обиду и успокоить растревоженное сердце.
- Мальчики всегда найдут повод для драки, это для них естественно. Ты ведь тоже был мальчишкой. Маленьким розовощеким школьником.
В уголках глаз директора появились слабые морщинки. Обхватив подбородок по старой привычке, он чуть погладил щеку большим пальцем.
- Я? Нет, что ты, я ни с кем не дрался.
- Никогда-никогда?
- Нет...
- Томас, - пригрозила она с шутливым упреком. - Ты так старательно отучаешь врать мальчишек, а сам не стыдишься говорить неправду собственной жене. С твоим-то характером - я не поверю, что ты ни разу не отстаивал кулаками свою правоту.
- Может, когда я был очень маленьким и очень глупым, - усмехнулся доктор.
- Вот теперь я верю. Что натворил твой Флэшмен?
- Собирался учинить расправу над Брауном.
- Когда?
- Прошлым вечером.
- Кто сказал тебе об этом?
Доктор коснулся свежей неглубокой царапины на правой скуле.
- Я сам все видел, - вздохнул он.
- Ты не рассказывал. Что случилось, Томас?
Директор развел руками, тем самым признавшись в полной растерянности.
- Мы с Джаддом* задержались в холле. Мне нужно было обсудить с ним кое-какие детали будущих соревнований, но эти письма... ты знаешь, сколько они отнимают времени. Я столкнулся с ним, мы успели поговорить, и я решил немного пройтись по школе - посмотреть, все ли в порядке. Мне показалось, что в одном из кабинетов* вдруг приоткрылась дверь, как только я приблизился... Стоило мне подойти к окну, как в него полетел камень.
Миссис Арнольд чуть изменилась в лице, которого коснулась бледность, едва она успела окинуть супруга тревожным взглядом. Доктор покачал головой.
- На звук примчался Браун - он, кажется, тоже блуждал по школе. Думаю, Флэшмен спутал меня с ним, хотя ни тот, ни другой ни в чем не признались. Этот юнец - отличный стрелок: стекло разлетелось вдребезги, мне самому немного досталось, здесь, на щеке... ничего особенного.
- Нет, это уже слишком.
Миссис Арнольд чуть отвернулась от супруга. Ее хорошенькое личико вдруг стало отстраненным, словно мягкость его тона равнялась неискренности, а нежелание рассказывать - обману. Казалось, она затаила горькую обиду, которая едва ли могла сравняться с ее волнением.
- Видела бы ты его лицо, когда он узнал меня, - чуть улыбнулся доктор Арнольд. - Готов поспорить, с таким выражением он не смотрел бы и в свой аттестат.
Миссис Арнольд вернула его взгляд с молчаливым упреком.
- А если бы стекло повредило тебе глаз?
- Это было бы неприятно.
Последнюю фразу он произнес с такой чопорностью, что миссис Арнольд не могла не улыбнуться.
(III)
- Педагог - опасная профессия, - заметил доктор с тихим смешком. - Когда я отказался от военной карьеры, я знал, на что иду.
Миссис Арнольд только покачала головой.
- Ты обещаешь мне сегодня отдохнуть?
- Обещаю.
- Никакой работы и писем?
Директор кивнул на легком вздохе: здоровый сон мог лишь отсрочить дела, но не освободить от них. Поднявшись, миссис Арнольд мягко обняла его за плечи и сжала его пальцы в своей ладони.
- Ну, что ты...
Доктор слегка нахмурился.
- Порой мне кажется, что ты думаешь о ком угодно, только не о себе.
- Это правда.
Если и было в нем что-то, чего миссис Арнольд не могла простить, это, несомненно, был его особый взгляд. Ей часто приходилось видеть его увлеченным, в пылу новой идеи, когда в глазах его блестели искорки, предвещая тот пламенный энтузиазм, с которым он брался за осуществление задуманного. Но он бывал увлечен и по-иному - на короткий миг, глубоко, самоотверженно, и тогда ей казалось, что между ними не было прожитых лет, ничего - ни былых горестей, ни счастья, только она и юный джентльмен, который впервые коснулся ее руки...
- Я всегда думаю о тех, кого люблю.
- Уж точно не один ты, - подмигнула миссис Арнольд.
- Кто здесь еще влюблен, словно мальчишка?
- Сам мальчишка. Я подумала о Томе, он точно влюбился.
- В кого? В старушку Салли?
- В меня.
- Что, правда?
- Мне так кажется.
Они тихо рассмеялись, почти в унисон.
- Когда я был совсем юным, - заметил доктор, - я был влюблен в нашу французскую гувернантку.
- И тебе не совестно рассказывать такое своей супруге?
Доктор Арнольд шутливо отмахнулся.
- Я до сих пор терпеть не могу французский. Только никому не говори.
***
- Эй, Том!
Не успел юный Браун обернуться на зов Гарри Иста, как на старенькую скатерть, которой был накрыл их стол, приземлился большой комок бумаги. Том грозно засопел и даже не взглянул на друга. Ист едва не угодил в чернильницу, а писать заново все то, что он такими трудами выудил из подстрочников, Тому вовсе не хотелось.
- Вот что газеты называют «честный труженик», - заключил Ист, чей высокопарный тон подошел бы какому-нибудь лорду. - Послушай, Браун: мне приятно думать, что я знаком, и даже зовусь другом будущего достояния Британской империи...
- Ты можешь не мешать?..
- Да что ты! Нам нельзя ссориться, - лениво протянул Ист. - Вдруг тебя заметят в Лондоне? Такое бывает: наш старина король может сделать тебя рыцарем. «Мальчик, который учил!» И Гарри Ист, его верный безграмотный паж...
- Отстань.
Том упорно сражался во имя завтрашнего урока и даже зажал уши, пытаясь вызубрить латынь. Ист, разнюхав, что сосед по кабинету и не думает веселиться, разлегся на диване и принялся качать ногой. Иногда эта нога, волей чистого случая, влетала в ножку стула, на котором сидел Том. Браун не поддавался: близился конец месяца, а вместе с ним и экзамен, который его класс должен был держать перед доктором. Том не боялся порки и мог похвастать перед новичками, что пороли его не раз и всегда заслуженно. Но навлекать на себя гнев директора не мальчишескими шалостями, а провалами в учебе, он почему-то не хотел. Может, все дело было в том, как доктор ведет проверку: даже те, кто сидел в классе Брауна уже не первый год*, смотрелись перед ним, как собачонки, намокшие под ливнем.