Мой скромный вклад в дело сравнения судьи Пинчена, каким он есть у Н. Готорна в романе
"Дом о семи фронтонах" и в фильме
"The House of the Seven Gables" (1940) в исполнении Джорджа Сандерса.
Часть I***
Итак, о фильме и о книге. Прежде всего, фильм - блестящая адаптация романа: в нем практически нет случайных мотивов и чистой выдумки сценаристов. Даже высказывания судьи о «болване-губернаторе» имеют подоплеку, а мотивы борьбы с работорговлей представляются, возможно, единственным значимым и не анахроническим способом отразить заложенную в романе магистральную тему борьбы старого и отжившего с прогрессивным и новым. Фильм может также похвалиться прекрасной организацией сюжета и действия: в нем есть сильные моменты и эпизоды, лучшим из которых я считаю возвращение домой Клиффорда Пинчена. Единственной странностью фильма можно назвать мотив, связанный с романной мистикой, которую, по счастью, свели до фамильного проклятия: полностью отказаться от него означало бы совершить преступление против авторского замысла, однако обосновать его последствия с чисто медицинской точки зрения представляется задачей трудной, если вообще возможной. Принципиальное различие между романом и экранизацией заключено в прологе. История юных Клиффорда и Гефсибы практически не была отражена в романе, который начинается с открытием Гефсибой магазинчика. Другие изменения коснулись, прежде всего, персонажей: если, к примеру, Фиби Пинчен прописана и сыграна в точности по Готорну, то появление любовной истории, с которой связан драматический конфликт, привело к существенным изменениям в двух канонных образах: Клиффорде Пинчене и его кузине Гефсибе. Ввиду родственных и сюжетных связей между ними и Джеффри Пинченом, я остановлюсь подробнее на этих двух персонажах.
Кузина Гефсиба в романе - мрачноватая, но сентиментальная старая дева в духе тургеневских Кирсановых: она носится со своим знатным происхождением и совсем не приспособлена к какой-либо полезной деятельности во благо общества и собственного процветания. Более того: Клиффорд - ее родной брат, и разумеется, никакого романа между ними быть не может. У Готорна кузина Гефсиба не обладает и толикой тех суровости и мужества, которые проявились в фильме: она действительно очень любит брата и ждет его и тюрьмы, но чувства ее представляются старческими и сентиментальными. Гефсиба в исполнении Маргарет Линдси проходит печальный путь от юной, жизнерадостной девушки и почти идиллического романа с кузеном Клиффордом до настоящих драматических глубин образа. Не стоит и говорить, что авторская ирония в отношении Клиффорда и Гефсибы - а роман Готорна насквозь ироничен - в фильме напрочь отсутствует: она - беззаветно преданная женщина, он - честный человек с разбитой жизнью, несправедливо осужденный по вине брата. К тому же в их линии заметно проявляется некий необузданный нрав Пинченов: если старик Джеральд и юный Джеффри несколько похожи друг на друга своим более сдержанным темпераментом, то Гефсиба и Клиффорд - люди бурных чувств и решительных действий.
Клиффорд Пинчен, каким он представлен в фильме, - самый уникальный случай несоответствия с первоисточником. Для фильма его образ был переписан практически подчистую. В оригинале Клиффорд - капризный, сумбурный и весьма женственный юноша, которого Джеффри Пинчен несправедливо обвинил в убийстве и который за время заключения, увы, сошел с ума, в результате чего остался на уровне умственного развития пятилетнего, однако при этом вел себя по-хамски с обожавшей его сестрой. Трагедия жизнерадостного, творческого человека, чья жизнь была разбита еще в юности, - большая заслуга авторов фильма. В его экранном образе, созданном Винсентом Прайсом, пожалуй, самое впечатляющее - не столько излишне темпераментный, однако умный и слегка язвительный юноша, сколько Клиффорд по возвращении из тюрьмы - бледная тень своего прошлого.
Часть IIТеперь же перейдем к судье Пинчену. Судья в романе - яркий и занятный персонаж, не лишенный некоторой доли символизма и уж точно не обделенный едкой авторской иронией. При всей его открытости через авторский комментарий, трактовка Сандерсом этого образа, несмотря на верное следование духу оригинала, представляет судью в несколько ином виде, что дает возможность для сравнений. Итак, судья Пинчен впервые появляется в романе уже у магазинчика Гефсибы: о его молодости, воссозданной для фильма сценаристами, мы знаем лишь то, что это был распутный и в общем-то преступных наклонностей человек, который, получив наследство, мгновенно реформировался и стал солидным и уважаемым членом общины. Пожалуй, самое занятное в нем - поразительное сходство с «судьей и воином», полковником Пинченом, из чего следует вывод, что внешняя, благопристойная оболочка судьи вполне может быть обманной. Так как роман Готорна построен на контрастах и символизме, можно сказать, что в образе Джеффри сосуществуют две личности, причем практически автономно. Одна - уважаемый, респектабельный, сытый, довольный и радушный судья и политик. Вторая - отголоски образа полковника: суровый, умный, хитрый, безжалостный тип, готовый на любые подлости во имя власти и богатства. Кроме того, судья владеет едва ли не гипнотическими свойствами благодаря своей улыбке, которая превращается едва ли не в отдельного персонажа, - а его шарм и обаяние, вопреки непривлекательному внешнему облику, тяжело поставить под сомнение.
Жанр и тон, взятые для фильма, вряд ли позволяют адекватно отразить готорновский образ во всей его целостности, но если сравнить образ судьи Пинчена с Моулом, Гефсибой и Клиффордом, он представляется на удивление канонным. Судья - лишь бледная тень полковника Пинчена, поэтому внутренняя суровость несколько проигрывает его внешним проявлениям, в которых он элегантен, очарователен и благодушен. Перед исполнителем роли встает нелегкая задача: во-первых, совместить две личины Джеффри, во-вторых, показать в нем негодяя, не убив иронию, и в-третьих, «адаптировать» его образ для задумки фильма. Роман - литературная классика, а классика приветствует интерпретации. Джордж Сандерс, как признанный мной мастер интерпретации классических произведений, поступил блестяще и просто: он решил не занимать себя «сменными» личинами мистера Пинчена, а сыграть его таким, каким судья представлен в комментариях Готорна.
Я считала и продолжаю считать фильм не только апологетикой Сандерса, но и, пожалуй, редким случаем в его карьере, когда ему был дан карт-бланш для интерпретации образа, что он, собственно, и сделал. Мне кажется очевидным тот факт, что, прочитав сценарий, Джордж не мог отнестись серьезно к истории молодого человека, который верит в духов и проклятия и ввиду этого, очертя голову, гоняется за фамильным золотом Пинченов. Жадность, пожалуй, слишком классическая мотивация для злодея и слишком уж она связана со старыми и совершенно неприглядными типами, - поэтому, вместо очередного «скупого рыцаря», Джордж играет нечто совершенно блестящее, даже не скрывая своего ироничного отношения к Джеффри и самой истории, что можно прочувствовать, к примеру, в разговоре с Клиффордом у сундука. Как было отмечено выше, Готорн высмеивал судью и относился к нему иронически; будь судья столь же суров, как и полковник, он бы этого не делал. Да и в самом образе судьи, каким он представлен в фильме, есть своя ирония. Самое простое и очевидное: судья, блюститель закона, занимается финансовыми махинациями и несправедливо обвиняет родного брата в убийстве. Облагородил ли Джордж образ судьи Пинчена? Безусловно, да - но это свойство тысяч и тысяч экранизированных злодеев. Прежде чем перейти к собственно анализу и мотивациям, отмечу, что Джордж буквально покоряет шармом американского помещика середины 19 века, своим блеском, пластикой и легкостью. Очевидно, что Сандерсу сразу понравился этот образ, ввиду чего он и сыграл его во всей своей красе.
Часть IIIСам образ кузена Джеффри мне представляется логичным и гораздо более разносторонним, чем положительные персонажи. Джордж позаимствовал из романа пафос и обаяние судьи Пинчена - впрочем, и его нелепость, атмосферу которой так тщательно создает Готорн. При этом мистер Пинчен был и остается махровым негодяем: пожалуй, лишь в двух моментах из фильма можно говорить о том, что это не совсем пропащий человек. Юный Джеффри уже в свои годы очень пафосен и себялюбив - к тому же, серьезно недолюбливает брата. Их образы построены на контрастах: юрист (финансы) - музыка (творчество), серьезность и пафос - жизнерадостность и ирония, слабость характера - и его сила. У Джеффри существует единственный порок - жадность, - впрочем, ее можно обосновать и тем, что финансовые дела семейства весьма плачевны, а Дом на грани попадания в руки кредиторов. Однако, при всей своей практичности, кузен Джеффри - персонаж несколько романтизированный: стараясь казаться старше и солиднее своего возраста, он где-то глубоко в душе разделяет впечатлительность своего брата и даже обладает несколько поэтическим мышлением - ведь Джеффри искренне верит в проклятие и так же искренне опасается его. Разумеется, юноша не может претендовать на звание негодяя без страха и упрека, и уж точно не является волевой и суровой личностью: его профиль - финансовые махинации, чем он занимался раньше и будет заниматься впоследствии. Даже начальный конфликт между братьями вполне можно увязать с банальным - и не весьма злодейским - желанием спасти семью (и себя, разумеется) от финансового краха и позора. Если принять на веру, что в Доме действительно спрятаны богатства, то обличительный пафос Клиффорда не может не казаться серьезно настроенному Джеффри бредом романтически настроенной натуры.
Джеффри не любит брата - возможно, даже терпеть не может, - но он не только предложил ему искать сокровища вместе (конечно, нет никакой гарантии, что при этом Клиффорд получил бы хоть малую их часть), но даже и не подумывал убить отца ради страховки. Конечно, жадность Джеффри и его страсть к наживе это ничуть не умаляет, равно как не умаляет и его злодейской сущности: в сцене с портретом можно отлично прочувствовать ее в одном лишь взгляде Джорджа. Да, это несколько изнеженная, измельчавшая копия полковника, но если задеть его за живое, в нем разгорится пламя былых злодеев Пинченов. Однако нельзя отрицать и того, что вначале Джеффри пытался ограничиться вполне приемлемыми средствами - попросту переубедить отца, которому Клиффорд, к слову, откровенно угрожал при людях. Настоящее преступление - лжесвидетельство - Джеффри совершил после серьезного семейного конфликта, и вряд ли в этом был такой уж холодный расчет, скорее, выбор, продиктованный страстью, обидой на Клиффорда и желанием с ним поквитаться. К слову, однозначных свидетельств того, что Джеффри посылал брата на казнь, не существует: улики были косвенными, а кричали Клиффорд и отец друг на друга так убедительно, что в убийство не трудно было и поверить, - само собой, Джеффри не стал бы выгораживать и защищать ненавистного ему брата. Впрочем, такой серьезный шаг не мог даться с легкостью этому впечатлительному эгоисту, нелепому в своем пафосе юноше: он боится самого себя, и произнося "убийца", он ничуть не уверен ни в себе, ни в своем достаточном коварстве, и даже получает внезапное подтверждение своих слов, когда Клиффорд, поддавшись ярости, пытается задушить его, едва не став настоящим убийцей. Скорее всего, это был единственный случай в жизни Джеффри, когда в своих злодействах он зашел так далеко. Истинная его сущность становится очевидной, как только обезумевший Клиффорд бросает ему проклятие: Джеффри боится, и своего преступления, и проклятия Моула, он не так силен, как Клиффорд, и не так суров, как поздняя Гефсиба. В целом, это подверженный слабостям, жадный и коварный юноша.
Часть IVЦенность кинообраза судьи видится мне в том, что это и не сугубо драматичный, и не сугубо ироничный образ, а в целом, двуплановый. Вторая часть истории заметно сводится к мастерской иронии Джорджа, который обсмеивает судью не хуже самого автора: если в эпизоде с магазинчиком вполне проявляется вредоносная сущность судьи и его старые замашки «отца семейства», то встреча с Холгрейвом и особенно реакция на освобождение Клиффорда сыграны в противоположном духе. Судья в возрасте - все прежний пафосный, себялюбивый тип, но в отличие от Клиффорда, с годами ставшего суровее, судья, напротив, становится более добродушным и покладистым. Мистер Пинчен сыт и доволен жизнью, ему ничего не нужно, даже от Клиффорда, - его реакция на известие об освобождении была далеко не такой бурной, как предполагалось бы. Это все тот же, нелепый, но опасный персонаж, чью худшую сторону пробуждает разве что провокация Мэттью и Клиффорда. Рядом с судьей несколько нелепо смотрится уже Гефсиба со своей непреходящей суровостью - даже о лечебнице для Клиффорда он сообщает с такой тонкой иронией, что это уже не воспринимается, как очередное злостное преступление, - и зачем, ведь со временем все они изменились, а безусловный возврат к прошлому смотрелся бы странно. К дьякону Фостеру судья относится вполне добродушно - и какой ему смысл относиться иначе, если дьякон сам принес эти деньги, а судья их по своему разумению вложил. Судье в каком-то плане даже и неудобно перед ним за то, что его махинация почему-то не складывается, - и не только из-за возможной огласки, но и потому, что он в своем роде по-дружески относится к Фостеру.
Теперь же перейдем к финалу фильма. Ввиду вполне канонной кончины старика Джеральда, со старшим сыном просто не могли поступить иначе; в романе же судья спокойно почил в фамильном кресле, но, разумеется, для фильма подобная концовка не подходит. Как известно, стрессовые состояния могут привести к перебоям в работе сердечнососудистой системы, поэтому судье нужно было организовать хороший нервный кризис, который и послужил причиной его смерти. С чисто медицинской точки зрения все это, впрочем, выглядит странно, но в эпизоде с приходом Холгрейва судья заметно подкашливает, из чего можно сделать вывод, что со здоровьем у него все не так благополучно. Но даже при этом Джорджу удается разбавить иронией сугубо трагичный финал. Начать с того, что при всем своем сложном отношении к персоне незадачливого искателя наживы судья все же не обманывает его и не наслаждается тем, что репутация дьякона вот-вот вылетит в трубу. Здесь и проявляется второй «душевный» момент у мистера Пинчена: едва дьякон заговаривает о позоре для семьи, который принесет его разоблачение, Джеффри внезапно меняется в лице, пусть ненадолго. Истолковать этот момент можно по-разному - в том числе и так, что Джеффри не зря едва ли не подрался с Клиффордом, мешавшим с грязью его родственников в далекой юности. Да, у него были свои особые представления о том, каким должен быть Пинчен, и братец с кузиной им явно не соответствовали, за что и удостоились судейской неприязни, но в романе «слава» Пиченов, пусть даже иллюзорная, продолжает жить в доме и в сердцах некоторых его обитателей. Возможно, некие остатки совести и были связаны для Джеффри с честью и процветанием рода - возможно также, что и это, в каком-то смысле, толкнуло его на преступления. По книге, к слову, никакие судейские махинации вообще не были известны общественности - он был уважаемый и внешне порядочный гражданин, в отличие от Гефсибы-затворницы.
Поведение Гефсибы в финале не вполне соответствует образу положительной героини. После всех разговоров о том, что отмщение - не дело рук человеческих, выходит, что самоубийство дьякона душевно потрясло разве что Джеффри: Клиффорд, вначале растерявшись, слишком уж быстро для праведника «согласился» с Гефсибой, она же проявила себя ничем не лучше юного Джеффри, если всерьез хотела с ним разделаться, обвинив в убийстве. С моральной точки зрения подобное «возмездие» для судьи Пинчена, конечно, выглядит правомочным, однако в финале создается впечатление, что они вполне осозанно доводят нездорового человека до ручки. После подписанных бумаг в смерти судьи уже нет необходимости: месть свершилась, справедливость восторжествовала. Джеффри, к слову, в этой сцене вновь предстает в своем истинном обличии: его твердость духа не может состязаться ни с Клиффордом, который в чем-то перенимает его функции, ни с кузиной Гефсибой, - поэтому, напуганный, в том числе и проклятием, он просит помощи у более сильного брата. Основной удар иронии пришелся на строки «I'll sign anything you want, anything you say!» - здесь Сандерс в полной мере проявил свое истинное отношение к эпизоду, в какой-то мере превращая происшедшее в подобие того жуткого фарса, который прописал сам Готорн, изображая смерть судьи.
Подводя итоги: возможно, это не самая из самых роль Джорджа, но безусловно достойная и в своем духе интересная.