Falcon in the Dive
The Son of Monte Cristo / Сын Монте-Кристо (1940). Неодолимое желание нажиться на славе блокбастеров - "Узника Зенды" и саги о Зорро - привело к явлению в голливудской индустрии продукта странных форм и качеств, а именно: истории потомка графа Монте-Кристо, сделавшего переворот в отдельно взятом - и фиктивном - государстве руританского подобия под именем "Лихтенбург". Увы: масштаб желаемого ощутимо превзошел возможности как сценаристов, так и режиссеров, и актеров, в имитации классики приключений и экранных авантюр - ввиду чего имеем фильм средней руки, чрезмерно схематичные сюжет и диалоги, не всегда вменяемые съемки даже при видимом пристойном бюджете и беды с кастингом, что нам придется разъяснить чуть позже. Фильм не лишен динамики, стандартного набора ситуаций в виде потайных ходов, интриг и поединков, а также нескольких славных моментов и одной сюжетно-образной находки, которую иначе, как прекрасной, назвать я не могу, поэтому не окрещу провальным фильм - но фильм-как-фильм и фильм как имитация двух блистательных предшественников оставил зрителя ждать лучшего. Пожалуй, половина бед продукта, брошенного на жанровой обочине, была печально предопределена весьма туманным выбором Луиса Хейуорда на роль, соединившую в себе черты Рудольфа Рассендила и одновременно Первоцвета-Зорро, в его двойной личине героя шпаги и пижона: сколько бы фильмов с Луисом я ни смотрела, слово "серость" в яркой его форме первым приходит мне на ум - нельзя, конечно же, сказать, что играть он вовсе не умеет, напротив, он способен сотворить хороший образ, но только если образ для него подходит, как было в памятной Strange Woman. Увы, но нечто среднее между семейством Фэирбенксов, Пауэром и Говардом удалось ему если не наполовину, то на четверть: как романтический герой, и внешне, и по духу, Хейуорд не держит ни единой критики - он хорош, когда нужно язвить, и вполне может сойти за блеклую тень дона Диего в режиме франта (лорнет - при нем), но впечатление он производит весьма вторичное, и даже не такое яркое, как обладатель гордой, одинокой фразы, родич Стэндинга, которого я заприметила буквально по единственному эпизоду) Не помогает Луису взлететь на высоту романтики и Джоан Беннетт, сестрица хорошо известной нам Констанции, чья роль принцессы Флавии не отличается ни королевским шармом Мадлен Кэрролл, ни привлекательной невинностью Линды Дарнелл в роли возлюбленной Зорро: нелегко поверить, что принцесса, не обладая ни излишне броской внешностью, ни чрезмерным обаянием, влюбила в себя и военного диктатора, и богатейшего банкира Монте-Кристо. Итак - фильм на любителя и, может статься, для поклонников актеров, задействованных в нем: об исключении из общего посредственного правила мы сообщим немногим ниже)
***
Каждой Руритании - по Черному герцогу, а Лихтенбургу - диктатора, влюбленного в принцессу и стремящегося к трону) Узурпатор.Творя очередной недошедевр, я решила осуществить довольно необычную задумку и сделать Джорджа Сандерса тем самым Михаэлем, герцогом Стрельцау из "Узника": могла ли я предполагать, что все же доведется воочию увидеть Джорджа в роли, которая едва ли не дублирует злодея из экранизаций бессмертного романа?) Сложно было бы найти сравнение, которое точнее подошло бы к генералу Гурко Ланену, чем пресловутый герцог: мы видим и происхождение, лишенное особой аристократичности, - а Ланен, тот вообще крестьянин, - и коварные интриги, призванные обеспечить трон, и даже страсть к принцессе, на сей раз более чем искреннюю и не сводимую к простым расчетам. Итак, начнем очередную панихиду по сценарию, раскрыв злодейский - так ли это? - образ мучителя народа и душителя революций, созданный Джорджем в этом фильме.
*
Прежде всего, отметим, что вопреки суровой стрижке и красочному шраму на щеке, темный образ генерала Ланена не сочетается такой уж прочной связью с умилительным гусаром, охотником до женщин и убийцей композиторов, бароном фон Транишем из Bitter Sweet того же года. Опасаясь видеть очередного немца-злодея (тм), которых исполнитель столь же не любил, как и играл, я была разочарована в худшем и очарована лучшим: вопреки серости фильма и триумфу фольклорного шаблона, Гурко Ланен - не только полусказочный злодей, но и отменная актерская находка, персонаж, способный превратить шаблон в удивительно трагичную историю человека, охваченного противоречием между честолюбием и чувствами. Прежде всего - о привлекательном в диктаторе, о том, что согревает сердце зрительниц любовью, не сводимой к моральным требованиям: сообщая о себе как о сыне каменщика, генерал преувеличивает связь свою с народом - сложно представить, чтобы столь видный, аристократичный мужчина, чья походка носит лишь изысканный налет военщины, не оказался бы, по нашей доброй традиции, внебрачным сыном какого-нибудь австрийского барона) Роскошная черная (?) униформа, широкие плечи, приятная глазу весовая категория, хромовые сапоги, обилие наград и светлые, большие, голубые очи, - все говорит о том, что краше и милей правителя Лихтенбургу не видать, кто бы ни вызвался взять себе в жены вредину-принцессу) Мягкий, вкрадчивый, подчеркнуто интеллектуальный стиль правления выдает в нем не только человека большого политического ума, но и особу с воспитанием, неизвестно как и где приобретенным: стоит ли говорить, как ловко генерал может поднять бокал, махнуть перчаткой и щелкнуть каблуками сверкающих сапог?) Пожалуй, о том, как Ланен предлагает правящую руку и пылкое сердце несговорчивой Зоне, я до времени умолчу: если и были за последние лет 70 особы, которые рыдали, наблюдая эти сцены, то моя особа явно одна из них) Могу лишь посочувствовать отменной слепоте принцессы, ее снобизму и вообще дурному вкусу, следуя которому, банкир со шпагой и отнюдь не писаный красавец был предпочтен мужчине, офицеру и политику неординарных качеств, а к тому же и владельцу труднопередаваемой словами красоты) Однако же продолжим - и начнем: кто он, Гурко Ланен, - кем он был сыгран вопреки сценарию и требованиям к непростой профессии актера, всецело извращенной Джорджем Сандерсом? Надеюсь, мы отыщем наш ответ)
*
Итак, происхождение отдельно взятых генералов. По собственным словам, диктатор Лихтенбурга был рожден в семье простого каменщика и, следовательно, воспитание его было пролетарским и суровым. Отсюда же выводим его полуспортивную страсть к кулачным боям как доказательству силового превосходства над заговорщиками и прочими недостойными мужчинами, а также навязчивое, острое желание выбиться в люди и достигнуть вершин власти, в качестве которых генерал, ни много и ни мало, видит королевский трон. Его манеры, впрочем, вряд ли отличаются хоть толикой брутальности и прочих сомнительных прелестей, которые мы ждем от сына труженика и от солдата в принципе: Ланен был явно рожден для большего, что сам он понимает и к чему стремится, - если уж придворная выучка далась ему с такой же легкостью, как и политические интриги, мы можем говорить о человеке безусловно талантливом, чье происхождение вряд ли играет в его становлении как личности особенную роль. Вопросы - трудноразрешимые - скорее, вызовет тот факт, что молодой еще солдат смог так стремительно продвинуться по службе, заслужив, в свои-то годы, генерала и выбравшись практически на самую вершину власти в Лихтенбурге. При более чем скромном происхождении - и при гипотезе о том, что в Лихтенбурге наблюдалась демократия с критериями продвижения по службе и производства в офицеры человека из низов - мы можем заключить, что наиболее очевидным способом карьерного взлета будущего диктатора могла быть очень успешная служба: с иной же стороны, малое, словно Монако, государство, заключенное между двумя военно-политическими силами в виде России и Франции, вряд ли было способно вести излишне много войн - и, следовательно, представить Ланену исключительные возможности выслужиться. Военная среда в меньшей, чем политическая, степени способствует продвижению по следам одних лишь интриг: существуют объективные критерии и правила присвоения званий, обойти которые человеку без происхождения и связей было бы несколько трудно. Каких-либо почетных титулов и земельных наделов, дарованных за службу, генерал, похоже, не имеет - принцесса его на дух не выносит - а кабинет министров явно не на стороне узурпатора: при этом очевидны его смелость, склонность к военной службе и офицерская харизма - вспомним полковника Циммермана, верного генералу до конца, а также то, что в политической игре Ланен мог опираться лишь на силу армии, а заслужить ее преданность в обход многих других генералов и сочувствующих - заметим, и в обход правительству - смог бы не каждый. Если добавить к этому самостоятельность, амбициозность и желание добиться всего своими силами, то версия с выдающимися успехами на военном поприще кажется не такой уж и неправдоподобной.
*
Уяснив, что захват власти Ланеном имеет подчеркнуто военную природу, задумаемся и над тем, насколько широки его возможности и полномочия. Формально страной правит великая княгиня, которую мы для сказочной упрощенности зовем принцессой, - у нее есть также власть над кабинетом министров, что приближает монархию, скорее, к абсолютной, чем к конституционной. Барон фон Нейгоф - глава кабинета - практически отстранен от управления державой и находится в положении без пяти минут политзаключенного. Народ, судя по всему, вполне приемлет - и даже приветствует - режим Ланена, то ли совсем не догадываясь о его интригах, то ли имея к нему определенную приязнь: вспомнив о параллелях между темными образами генерала Ланена и герцога Стрельцау из "Узника Зенды", заметим, что в романе Хоупа Черный Михаэль пользовался гораздо большей народной поддержкой, чем будущий законный правитель. Что касается Лихтенбурга, то приказы и распоряжения отдает персонально Ланен, и более того: с ним как с признанным, но неофициальным главой страны имеют дело послы иностранных государств - не всех, конечно, французы ставят на Нейгофа, но русский посол свободно подписывает с ним тайные пакты. Из этого выводим, что влияние Ланена и политический кредит к нему доверия были на удивление высоки: если представить, что принцесса до поры, до времени была декоративной политической фигурой, а Нейгоф мог быть нерешителен или же наделать ляпов, диктатор Ланен действительно мог представляться весомой единицей, делать ставки на которую было не только безопасно, но и разумно. При этом происхождение из низов и опыт европейской демократии, более чем основательный к 1865 г., нисколько не прельстили романтично-генеральскую натуру: не желая ни откровенного военного диктата, ни преобразования политической системы, Ланен жаждет по старинке жениться на наследнице трона и стать королем. Несколько опережая изложение, сообщим, что Ланен, вопреки тонкой расчетливости и политическому трезвомыслию, на деле пылкий, увлекающийся человек: он верит в свое предназначение, продиктованное свыше, в некие умозрительные конструкты и необходимость соответствия им реальности, что проявляется как в общественной, так и в частной его жизни. При этом называть диктатора мегаломаньяком в духе Наполеона, чей родственничек упрямо поддерживает Нейгофа и принцессу, нельзя: Ланен достаточно уравновешен как поэтический и рассудочный индивид, и не владеет ни дешевой склонностью к бравадам, ни вообще излишним желанием выделиться, помимо того, что, как он для себя решил, причитается ему по способностям и милости фортуны.
*
Каким же генерал Ланен показал себя в политике? Он безусловно умен, хитер, владеет талантами стратега и вообще широтой мысли, присущей тем правителям, которые немного и философы, - отнесем сюда же его тонкие замечания насчет психологии индивида и власти, и вообще заметную склонность изучать противника как личность, вполне искренне восхищаясь теми, кто его достоен. Генерал владеет достаточным терпением, чтобы выждать момент для удара: в средствах он как человек военный несколько жесток, предпочитая казни для избавления от политических противников, но при этом понимая необходимость обосновать факт казни правильным пропагандистским ходом. Изолировать и лишить реальной власти фон Нейгофа - человека, приближенного к Наполеону III, царящему во Франции - смог бы разве что талантливый интриган: сложно было бы упустить из виду и особый шарм, с которым генерал имеет дело со своими противниками и союзниками, - как спел бы Уотерс, points for style являются отличием зрелого "пса"-карьериста. Помимо тонкого понимания интриги и ее места в политической игре, Ланен - как военный - ценит личную преданность и вряд ли держит предателей в почете, не останавливаясь перед тем, чтобы вовремя их казнить. Полковник Циммерман - его правая рука - однажды спас ему жизнь, как бы не бросившись заслонять от "революционной" пули: за весь фильм Ланен не только не усомнился в верности полковника, но и полностью посвящал его в свои планы и действия. При этом генерал не забывает, что единственным правителем в стране быть именно ему: налет ребяческого желания выслужиться, достичь вершины любой ценой - в сочетании с острым осознанием своего незавидного происхождения - приводит к тому, что когда сын Монте-Кристо начинает срывать его планы, Ланен реагирует на оскорбление своего честолюбия довольно бурно, впрочем, признавая таланты соперника. Личная мстительность генералу вряд ли свойственна, за исключением единственного случая; человеку, покушавшемуся на его жизнь, он готов смягчить наказание, если тот выдаст ему имена сообщников. Таким образом, диктатор довольно имперсонален в общении с противниками, рассматривая их в духе шахматных фигур, что выдает в нем зрелую личность и добротного политика, знающего, как усмирить свои амбиции при случае.
*
Геополитическая ситуация с "маленьким, но гордым" Лихтенбургом представилась нам следующим образом. Фон Нейгоф вполне открыто желает введения в страну французских войск ради ликвидации вредоносного режима; Ланен, в свою очередь, готов договориться с русскими о введении их войск, если иными способами не сможет заполучить абсолютную власть. Барон, умеющий красиво излагать на публику, позиционирует обращение к французам как шаг к свободе и демократии (тм): мы, впрочем, понимаем, что Наполеон III на почетное звание светоча свободы вряд ли претендует, так что слова в некоей степени останутся словами. Ланен говорит о вводе русских войск гипотетически - чем выгодно отличен от барона и в то же время сходен с ним, при том, что фон Нейгоф - персонаж безусловно положительный, а генерал - так уж сложилось, безусловно отрицательный) Как известно мелкие державы могут оказаться одновременно в очень выгодном и невыгодном положении - в первом случае, в качестве буфера между крупными государствами и источника бесчисленных проблем для того, против которого они сумеют заключить союз. Какое будущее ждет формально независимый Лихтенбург в Европе 19 в., рядом с такими странами, как Франция, Россиия (Пруссия?), если страна будет хранить формальную независимость? И барон, как опытный политик, и не менее дальновидный Ланен прекрасно осознают необходимость союза - при этом союз с наполеоновской Францией почему-то считается "демократичным", а с Россией - напротив) В любом из случаев, помимо сил официальных, в Лихтенбурге существует и довольно обширное подполье, управляемое Нейгофом с целью лишить власти ненавистного диктатора: назовем их "революционерами" - за методы борьбы, хоть их высокий идеал и состоит в лояльности короне. "Высокий идеал", который поддержит своей шпагой Монте-Кристо, на деле кроется в поддержке фон Нейгофа, который также имеет весьма спорное отношение к монархии, лишь направляя декоративную и вряд ли наделенную особым политическим умом принцессу. Что можно ставить в вину Ланену - что делает его достойной жертвой молодых идеалистов? Полицейский режим? Вещь, не совсем доказанная в фильме, - и предположим, что отнюдь не редкая в Европе тех времен. Узурпация власти? Но Ланен и не ставит под сомнение существующие институты - напротив, своеобразным способом добивается укрепления монархии. "Убийца" и "лжец"? Балканский диктатор отнюдь не показал себя человеком, склонным к резне ради резни и бессмысленным репрессиям: он принимает правила игры и даже успокаивает русского посла в его стремлении арестовать всех и вся вокруг (опустим же намеки на тоталитарные режимы 40-х гг. XX в. и их лидеров ради сохранения здоравого рассудка xD ). Автократ, подобный Ланену, очень вряд ли сложит полномочия, даже заключив с соседями союз: насколько рассудительным правителем он оказался бы и насколько диктаторские замашки повредили бы его народу, из фильма, увы, не выведешь - но как политик он показал себя взвешенным, искусным и разумным.
*
Что происходит дальше? Залетный миллионер, банкир и сын одиозной личности, Монте-Кристо-младший, подобно Рассендилу из "Зенды", очень героично и романтично соглашается помочь Нейгофу-Запту в освобождении Зоны-Флавии от - внимание! - матримониальных претензий романтического Гурко) Налицо не только вмешательство иностранца во внутренние дела Лихтенбурга, но и предвзятость по отношению к Ланену, берущая начало в собственной влюбленности, и бесшабашно-лихой характер участия в нейгофовских интригах. Маскируясь фатом и болваном по примеру то ли Первоцвета, то ли Зорро (см. характерная маска), Монте-Кристо для начала согашается ссудить Ланену денег для сделки с русским послом, а после всячески добивается свержения диктатора и руки принцессы. Откровенно издевательский стиль общения через послания и записки, практикуемый банкиром, тем больше сближает его с политически бесцеремонным Первоцветом - в то время, как диктатор мучительно отыскивает источнии финансирования своего прихода к абсолютной власти, сговаривается с союзниками и вообще находится в центре державных событий. Представление победоносного героя-и-банкира даже в фильме, который, как и многие подобные ему, представлен весьма однозначно, выглядит довольно конъюнктурным - добавить к этому, что Ланен ничуть не боится неуловимого анонимного мстителя, трижды ввязавшись с ним в дуэль, чтто не добавляет пунктов к гипотетически гнусной натуре поработителя народа) Что именно принес стране юный и пылкий Монте-Кристо? Отмену необходимости вводить французские войска и реставрацию режима фон Нейгофа. Если это - то, что было необходимо стране, о чем фильм упрямо умалчивает, тогда пусть будет, как говорили "Битлз" - но генерал Ланен, при всей своей жесткости и постулируемой жестокости, отнюдь не кажется менее умелым и патриотичным правителем, поэтому мораль истории выходит несколько двойная для тех, кто готов ее отметить)
*
Детально осветив карьерно-политический аспект недолгого, но яркого правления диктатора, вступаем в наиболее тонкую область - область его души) Горькая драма - я сознательно употребляю это слово по отношению к авантюрно-приключенческому боевику - жизни Ланена состоит в том, что он влюблен в принцессу, и иначе, чем блестящей и неожиданно глубокой, эту линию не назовешь - лучшее в фильме и лучшее в игре связано именно с ней, тем самым отрицая повторение довольно простенькой, хотя по-своему добротной роли барона фон Траниша из Bitter Sweet, по мотивам которой роль генерала Ланена, очевидно, и досталась Джорджу) Трогательное, тонкое, поэтическое чувство, которого не ожидаешь ни от сына каменщика, ни от диктатора, ни от сурового военного, мучительная необходимость относиться к возлюбленной как к пешке в политических играх, но при этом искреннее желание как можно меньше оскорбить и ранить ее душу, - в этом видится другой генерал Ланен, тот самый юноша-мечтатель, чья "звезда" ведет его к вершинам. В чувстве к Зоне - которое поверхностная девушка не способна ни принять, ни понять - словно бы сошлись все стороны его натуры: разумеется, женитьба на принцессе удовлетворяет его карьерные стремления как нельзя лучше, и нельзя сказать, что чувство Ланена совершенно бескорыстно и свободно от амбиций, но поэтическое восприятие реальности делает их брак не только желанным, но и единственно возможным - вряд ли Ланен мог всерьез предположить, что смазливый наглец, Монте-Кристо-младший, может составить ему, красавцу, диктатору и умнице, какую-либо конкуренцию) При этом сомневаться в силе и искренности его чувств нам не приходится: Ланен влюблен со страстью юноши - он романтичен, видит в Зоне некий идеал и, что немаловажно, относится к ней в том же духе. Изумляет деликатность общения с ней человека, который при желании мог как угодно ее оскорбить и вообще не церемониться: долгих три года генерал не сообщал принцессе о своем большом и светлом чувстве - когда он все же сообщил об этом, то представил все в настолько романтичном, чувственном духе, что, вспоминая сандерсовский шарм, нам остается изумиться выдержке монаршей особы) Генералом не владеет желание владеть: он хочет понимания и приятия своих чувств, для него важно, чтобы Зона вышла за него не по державной необходимости, но как любящая женщина - по крайней мере, не смертельный враг. Доверить свои чувства женщине, столь явно ненавидящей его, - без преувеличений, испытание для self-made man, привыкшего к жестокой борьбе за право быть первым и лучшим. Грозный генерал на поверку оказывается особой тонкой: он шлет любимой розы, распинает фон Нейгофа тем, как он вертит принцессой, отправив ее в долгий и опасный путь, делится с ней тайными мечтами и отчаянно стремится как можно меньше давить на нее политически, при этом принимая вид вполне понятных нам душевных мук) Ланен верит не только в идеи трона, но и в торжество семейных ценностей: ему очень хочется обзавестись совместными детьми с избранницей, на что он намекает в сугубо поэтичном духе, - а первый, и довольно грубый, отказ соединить их судьбы едва ли не доводит его до слез. Когда упрямство и нонконформизм принцессы вынуждают Ланена принудить ее к свадьбе политической интригой, генерал переживает этот недостойный эпизод, возможно, и не меньше бедной женщины, которая должна быть с ним во имя процветания державы: согласие же провоцирует в нем совершенную забывчивость и несравненно замечательную сцену с пылкими, всенепременно совращающими поцелуями
Можно сказать, что генерал довольно склонен к романтической гиперболе и в принципе не чужд аффективным состояниям, когда фантазия может затмить его глаза, создав высокий идеал, - и пусть он несколько оторван от жизни в ряде случаев, но он хочет разделить с принцессой власть, добившись ее любви, а не поработив ее и беспрерывно пользуя. Ревность к Монте-Кристо знаменует единственную, пожалуй, сугубо субъективную и неудавшуюся казнь - впрочем, деятельность банкира на ниве революции должна идти в подобный счет, а выпрашивать перед свадьбой жизнь любовника и иностранного интервента было несколько некорректным со стороны принцессы, помешанной на герое шпаги) Стремление к идеальному, абсолютно непротиворечивому счастью в чем-то сыграло с Ланеном злую шутку - финальный же постыдный эпизод с венчанием под дулом пистолета можно объяснить двумя причинами: во-первых, спасением своей власти - и жизни - под угрозой неминуемой казни от рук заговорищков, а во-вторых, желанием тут же и на месте посрамить Монте-Кристо, вырвав победу из самых его рук. В любом из случаев, погиб генерал Ланен не от случайной пули и не на эшафоте, а в честной дуэли с главгероем, разумеется, добившимся триумфа) Стоит ли говорить, что, подводя итоги, верный поклонник никак не может воспринять ни финал, ни крах красивого и искреннего чувства, увы, оставленного без ответа?) Итак, генерал Ланен - неожиданно глубокая и безусловно эстетичная роль Джорджа, которую стоит видеть и оценить)
***
Мой вердикт. Сомнительных достоинств комбинация "Узника Зенды", "Первоцвета" и "Зорро" - и прекрасный генерал)
Альбом
***
Каждой Руритании - по Черному герцогу, а Лихтенбургу - диктатора, влюбленного в принцессу и стремящегося к трону) Узурпатор.Творя очередной недошедевр, я решила осуществить довольно необычную задумку и сделать Джорджа Сандерса тем самым Михаэлем, герцогом Стрельцау из "Узника": могла ли я предполагать, что все же доведется воочию увидеть Джорджа в роли, которая едва ли не дублирует злодея из экранизаций бессмертного романа?) Сложно было бы найти сравнение, которое точнее подошло бы к генералу Гурко Ланену, чем пресловутый герцог: мы видим и происхождение, лишенное особой аристократичности, - а Ланен, тот вообще крестьянин, - и коварные интриги, призванные обеспечить трон, и даже страсть к принцессе, на сей раз более чем искреннюю и не сводимую к простым расчетам. Итак, начнем очередную панихиду по сценарию, раскрыв злодейский - так ли это? - образ мучителя народа и душителя революций, созданный Джорджем в этом фильме.
*
Прежде всего, отметим, что вопреки суровой стрижке и красочному шраму на щеке, темный образ генерала Ланена не сочетается такой уж прочной связью с умилительным гусаром, охотником до женщин и убийцей композиторов, бароном фон Транишем из Bitter Sweet того же года. Опасаясь видеть очередного немца-злодея (тм), которых исполнитель столь же не любил, как и играл, я была разочарована в худшем и очарована лучшим: вопреки серости фильма и триумфу фольклорного шаблона, Гурко Ланен - не только полусказочный злодей, но и отменная актерская находка, персонаж, способный превратить шаблон в удивительно трагичную историю человека, охваченного противоречием между честолюбием и чувствами. Прежде всего - о привлекательном в диктаторе, о том, что согревает сердце зрительниц любовью, не сводимой к моральным требованиям: сообщая о себе как о сыне каменщика, генерал преувеличивает связь свою с народом - сложно представить, чтобы столь видный, аристократичный мужчина, чья походка носит лишь изысканный налет военщины, не оказался бы, по нашей доброй традиции, внебрачным сыном какого-нибудь австрийского барона) Роскошная черная (?) униформа, широкие плечи, приятная глазу весовая категория, хромовые сапоги, обилие наград и светлые, большие, голубые очи, - все говорит о том, что краше и милей правителя Лихтенбургу не видать, кто бы ни вызвался взять себе в жены вредину-принцессу) Мягкий, вкрадчивый, подчеркнуто интеллектуальный стиль правления выдает в нем не только человека большого политического ума, но и особу с воспитанием, неизвестно как и где приобретенным: стоит ли говорить, как ловко генерал может поднять бокал, махнуть перчаткой и щелкнуть каблуками сверкающих сапог?) Пожалуй, о том, как Ланен предлагает правящую руку и пылкое сердце несговорчивой Зоне, я до времени умолчу: если и были за последние лет 70 особы, которые рыдали, наблюдая эти сцены, то моя особа явно одна из них) Могу лишь посочувствовать отменной слепоте принцессы, ее снобизму и вообще дурному вкусу, следуя которому, банкир со шпагой и отнюдь не писаный красавец был предпочтен мужчине, офицеру и политику неординарных качеств, а к тому же и владельцу труднопередаваемой словами красоты) Однако же продолжим - и начнем: кто он, Гурко Ланен, - кем он был сыгран вопреки сценарию и требованиям к непростой профессии актера, всецело извращенной Джорджем Сандерсом? Надеюсь, мы отыщем наш ответ)
*
Итак, происхождение отдельно взятых генералов. По собственным словам, диктатор Лихтенбурга был рожден в семье простого каменщика и, следовательно, воспитание его было пролетарским и суровым. Отсюда же выводим его полуспортивную страсть к кулачным боям как доказательству силового превосходства над заговорщиками и прочими недостойными мужчинами, а также навязчивое, острое желание выбиться в люди и достигнуть вершин власти, в качестве которых генерал, ни много и ни мало, видит королевский трон. Его манеры, впрочем, вряд ли отличаются хоть толикой брутальности и прочих сомнительных прелестей, которые мы ждем от сына труженика и от солдата в принципе: Ланен был явно рожден для большего, что сам он понимает и к чему стремится, - если уж придворная выучка далась ему с такой же легкостью, как и политические интриги, мы можем говорить о человеке безусловно талантливом, чье происхождение вряд ли играет в его становлении как личности особенную роль. Вопросы - трудноразрешимые - скорее, вызовет тот факт, что молодой еще солдат смог так стремительно продвинуться по службе, заслужив, в свои-то годы, генерала и выбравшись практически на самую вершину власти в Лихтенбурге. При более чем скромном происхождении - и при гипотезе о том, что в Лихтенбурге наблюдалась демократия с критериями продвижения по службе и производства в офицеры человека из низов - мы можем заключить, что наиболее очевидным способом карьерного взлета будущего диктатора могла быть очень успешная служба: с иной же стороны, малое, словно Монако, государство, заключенное между двумя военно-политическими силами в виде России и Франции, вряд ли было способно вести излишне много войн - и, следовательно, представить Ланену исключительные возможности выслужиться. Военная среда в меньшей, чем политическая, степени способствует продвижению по следам одних лишь интриг: существуют объективные критерии и правила присвоения званий, обойти которые человеку без происхождения и связей было бы несколько трудно. Каких-либо почетных титулов и земельных наделов, дарованных за службу, генерал, похоже, не имеет - принцесса его на дух не выносит - а кабинет министров явно не на стороне узурпатора: при этом очевидны его смелость, склонность к военной службе и офицерская харизма - вспомним полковника Циммермана, верного генералу до конца, а также то, что в политической игре Ланен мог опираться лишь на силу армии, а заслужить ее преданность в обход многих других генералов и сочувствующих - заметим, и в обход правительству - смог бы не каждый. Если добавить к этому самостоятельность, амбициозность и желание добиться всего своими силами, то версия с выдающимися успехами на военном поприще кажется не такой уж и неправдоподобной.
*
Уяснив, что захват власти Ланеном имеет подчеркнуто военную природу, задумаемся и над тем, насколько широки его возможности и полномочия. Формально страной правит великая княгиня, которую мы для сказочной упрощенности зовем принцессой, - у нее есть также власть над кабинетом министров, что приближает монархию, скорее, к абсолютной, чем к конституционной. Барон фон Нейгоф - глава кабинета - практически отстранен от управления державой и находится в положении без пяти минут политзаключенного. Народ, судя по всему, вполне приемлет - и даже приветствует - режим Ланена, то ли совсем не догадываясь о его интригах, то ли имея к нему определенную приязнь: вспомнив о параллелях между темными образами генерала Ланена и герцога Стрельцау из "Узника Зенды", заметим, что в романе Хоупа Черный Михаэль пользовался гораздо большей народной поддержкой, чем будущий законный правитель. Что касается Лихтенбурга, то приказы и распоряжения отдает персонально Ланен, и более того: с ним как с признанным, но неофициальным главой страны имеют дело послы иностранных государств - не всех, конечно, французы ставят на Нейгофа, но русский посол свободно подписывает с ним тайные пакты. Из этого выводим, что влияние Ланена и политический кредит к нему доверия были на удивление высоки: если представить, что принцесса до поры, до времени была декоративной политической фигурой, а Нейгоф мог быть нерешителен или же наделать ляпов, диктатор Ланен действительно мог представляться весомой единицей, делать ставки на которую было не только безопасно, но и разумно. При этом происхождение из низов и опыт европейской демократии, более чем основательный к 1865 г., нисколько не прельстили романтично-генеральскую натуру: не желая ни откровенного военного диктата, ни преобразования политической системы, Ланен жаждет по старинке жениться на наследнице трона и стать королем. Несколько опережая изложение, сообщим, что Ланен, вопреки тонкой расчетливости и политическому трезвомыслию, на деле пылкий, увлекающийся человек: он верит в свое предназначение, продиктованное свыше, в некие умозрительные конструкты и необходимость соответствия им реальности, что проявляется как в общественной, так и в частной его жизни. При этом называть диктатора мегаломаньяком в духе Наполеона, чей родственничек упрямо поддерживает Нейгофа и принцессу, нельзя: Ланен достаточно уравновешен как поэтический и рассудочный индивид, и не владеет ни дешевой склонностью к бравадам, ни вообще излишним желанием выделиться, помимо того, что, как он для себя решил, причитается ему по способностям и милости фортуны.
*
Каким же генерал Ланен показал себя в политике? Он безусловно умен, хитер, владеет талантами стратега и вообще широтой мысли, присущей тем правителям, которые немного и философы, - отнесем сюда же его тонкие замечания насчет психологии индивида и власти, и вообще заметную склонность изучать противника как личность, вполне искренне восхищаясь теми, кто его достоен. Генерал владеет достаточным терпением, чтобы выждать момент для удара: в средствах он как человек военный несколько жесток, предпочитая казни для избавления от политических противников, но при этом понимая необходимость обосновать факт казни правильным пропагандистским ходом. Изолировать и лишить реальной власти фон Нейгофа - человека, приближенного к Наполеону III, царящему во Франции - смог бы разве что талантливый интриган: сложно было бы упустить из виду и особый шарм, с которым генерал имеет дело со своими противниками и союзниками, - как спел бы Уотерс, points for style являются отличием зрелого "пса"-карьериста. Помимо тонкого понимания интриги и ее места в политической игре, Ланен - как военный - ценит личную преданность и вряд ли держит предателей в почете, не останавливаясь перед тем, чтобы вовремя их казнить. Полковник Циммерман - его правая рука - однажды спас ему жизнь, как бы не бросившись заслонять от "революционной" пули: за весь фильм Ланен не только не усомнился в верности полковника, но и полностью посвящал его в свои планы и действия. При этом генерал не забывает, что единственным правителем в стране быть именно ему: налет ребяческого желания выслужиться, достичь вершины любой ценой - в сочетании с острым осознанием своего незавидного происхождения - приводит к тому, что когда сын Монте-Кристо начинает срывать его планы, Ланен реагирует на оскорбление своего честолюбия довольно бурно, впрочем, признавая таланты соперника. Личная мстительность генералу вряд ли свойственна, за исключением единственного случая; человеку, покушавшемуся на его жизнь, он готов смягчить наказание, если тот выдаст ему имена сообщников. Таким образом, диктатор довольно имперсонален в общении с противниками, рассматривая их в духе шахматных фигур, что выдает в нем зрелую личность и добротного политика, знающего, как усмирить свои амбиции при случае.
*
Геополитическая ситуация с "маленьким, но гордым" Лихтенбургом представилась нам следующим образом. Фон Нейгоф вполне открыто желает введения в страну французских войск ради ликвидации вредоносного режима; Ланен, в свою очередь, готов договориться с русскими о введении их войск, если иными способами не сможет заполучить абсолютную власть. Барон, умеющий красиво излагать на публику, позиционирует обращение к французам как шаг к свободе и демократии (тм): мы, впрочем, понимаем, что Наполеон III на почетное звание светоча свободы вряд ли претендует, так что слова в некоей степени останутся словами. Ланен говорит о вводе русских войск гипотетически - чем выгодно отличен от барона и в то же время сходен с ним, при том, что фон Нейгоф - персонаж безусловно положительный, а генерал - так уж сложилось, безусловно отрицательный) Как известно мелкие державы могут оказаться одновременно в очень выгодном и невыгодном положении - в первом случае, в качестве буфера между крупными государствами и источника бесчисленных проблем для того, против которого они сумеют заключить союз. Какое будущее ждет формально независимый Лихтенбург в Европе 19 в., рядом с такими странами, как Франция, Россиия (Пруссия?), если страна будет хранить формальную независимость? И барон, как опытный политик, и не менее дальновидный Ланен прекрасно осознают необходимость союза - при этом союз с наполеоновской Францией почему-то считается "демократичным", а с Россией - напротив) В любом из случаев, помимо сил официальных, в Лихтенбурге существует и довольно обширное подполье, управляемое Нейгофом с целью лишить власти ненавистного диктатора: назовем их "революционерами" - за методы борьбы, хоть их высокий идеал и состоит в лояльности короне. "Высокий идеал", который поддержит своей шпагой Монте-Кристо, на деле кроется в поддержке фон Нейгофа, который также имеет весьма спорное отношение к монархии, лишь направляя декоративную и вряд ли наделенную особым политическим умом принцессу. Что можно ставить в вину Ланену - что делает его достойной жертвой молодых идеалистов? Полицейский режим? Вещь, не совсем доказанная в фильме, - и предположим, что отнюдь не редкая в Европе тех времен. Узурпация власти? Но Ланен и не ставит под сомнение существующие институты - напротив, своеобразным способом добивается укрепления монархии. "Убийца" и "лжец"? Балканский диктатор отнюдь не показал себя человеком, склонным к резне ради резни и бессмысленным репрессиям: он принимает правила игры и даже успокаивает русского посла в его стремлении арестовать всех и вся вокруг (опустим же намеки на тоталитарные режимы 40-х гг. XX в. и их лидеров ради сохранения здоравого рассудка xD ). Автократ, подобный Ланену, очень вряд ли сложит полномочия, даже заключив с соседями союз: насколько рассудительным правителем он оказался бы и насколько диктаторские замашки повредили бы его народу, из фильма, увы, не выведешь - но как политик он показал себя взвешенным, искусным и разумным.
*
Что происходит дальше? Залетный миллионер, банкир и сын одиозной личности, Монте-Кристо-младший, подобно Рассендилу из "Зенды", очень героично и романтично соглашается помочь Нейгофу-Запту в освобождении Зоны-Флавии от - внимание! - матримониальных претензий романтического Гурко) Налицо не только вмешательство иностранца во внутренние дела Лихтенбурга, но и предвзятость по отношению к Ланену, берущая начало в собственной влюбленности, и бесшабашно-лихой характер участия в нейгофовских интригах. Маскируясь фатом и болваном по примеру то ли Первоцвета, то ли Зорро (см. характерная маска), Монте-Кристо для начала согашается ссудить Ланену денег для сделки с русским послом, а после всячески добивается свержения диктатора и руки принцессы. Откровенно издевательский стиль общения через послания и записки, практикуемый банкиром, тем больше сближает его с политически бесцеремонным Первоцветом - в то время, как диктатор мучительно отыскивает источнии финансирования своего прихода к абсолютной власти, сговаривается с союзниками и вообще находится в центре державных событий. Представление победоносного героя-и-банкира даже в фильме, который, как и многие подобные ему, представлен весьма однозначно, выглядит довольно конъюнктурным - добавить к этому, что Ланен ничуть не боится неуловимого анонимного мстителя, трижды ввязавшись с ним в дуэль, чтто не добавляет пунктов к гипотетически гнусной натуре поработителя народа) Что именно принес стране юный и пылкий Монте-Кристо? Отмену необходимости вводить французские войска и реставрацию режима фон Нейгофа. Если это - то, что было необходимо стране, о чем фильм упрямо умалчивает, тогда пусть будет, как говорили "Битлз" - но генерал Ланен, при всей своей жесткости и постулируемой жестокости, отнюдь не кажется менее умелым и патриотичным правителем, поэтому мораль истории выходит несколько двойная для тех, кто готов ее отметить)
*
Детально осветив карьерно-политический аспект недолгого, но яркого правления диктатора, вступаем в наиболее тонкую область - область его души) Горькая драма - я сознательно употребляю это слово по отношению к авантюрно-приключенческому боевику - жизни Ланена состоит в том, что он влюблен в принцессу, и иначе, чем блестящей и неожиданно глубокой, эту линию не назовешь - лучшее в фильме и лучшее в игре связано именно с ней, тем самым отрицая повторение довольно простенькой, хотя по-своему добротной роли барона фон Траниша из Bitter Sweet, по мотивам которой роль генерала Ланена, очевидно, и досталась Джорджу) Трогательное, тонкое, поэтическое чувство, которого не ожидаешь ни от сына каменщика, ни от диктатора, ни от сурового военного, мучительная необходимость относиться к возлюбленной как к пешке в политических играх, но при этом искреннее желание как можно меньше оскорбить и ранить ее душу, - в этом видится другой генерал Ланен, тот самый юноша-мечтатель, чья "звезда" ведет его к вершинам. В чувстве к Зоне - которое поверхностная девушка не способна ни принять, ни понять - словно бы сошлись все стороны его натуры: разумеется, женитьба на принцессе удовлетворяет его карьерные стремления как нельзя лучше, и нельзя сказать, что чувство Ланена совершенно бескорыстно и свободно от амбиций, но поэтическое восприятие реальности делает их брак не только желанным, но и единственно возможным - вряд ли Ланен мог всерьез предположить, что смазливый наглец, Монте-Кристо-младший, может составить ему, красавцу, диктатору и умнице, какую-либо конкуренцию) При этом сомневаться в силе и искренности его чувств нам не приходится: Ланен влюблен со страстью юноши - он романтичен, видит в Зоне некий идеал и, что немаловажно, относится к ней в том же духе. Изумляет деликатность общения с ней человека, который при желании мог как угодно ее оскорбить и вообще не церемониться: долгих три года генерал не сообщал принцессе о своем большом и светлом чувстве - когда он все же сообщил об этом, то представил все в настолько романтичном, чувственном духе, что, вспоминая сандерсовский шарм, нам остается изумиться выдержке монаршей особы) Генералом не владеет желание владеть: он хочет понимания и приятия своих чувств, для него важно, чтобы Зона вышла за него не по державной необходимости, но как любящая женщина - по крайней мере, не смертельный враг. Доверить свои чувства женщине, столь явно ненавидящей его, - без преувеличений, испытание для self-made man, привыкшего к жестокой борьбе за право быть первым и лучшим. Грозный генерал на поверку оказывается особой тонкой: он шлет любимой розы, распинает фон Нейгофа тем, как он вертит принцессой, отправив ее в долгий и опасный путь, делится с ней тайными мечтами и отчаянно стремится как можно меньше давить на нее политически, при этом принимая вид вполне понятных нам душевных мук) Ланен верит не только в идеи трона, но и в торжество семейных ценностей: ему очень хочется обзавестись совместными детьми с избранницей, на что он намекает в сугубо поэтичном духе, - а первый, и довольно грубый, отказ соединить их судьбы едва ли не доводит его до слез. Когда упрямство и нонконформизм принцессы вынуждают Ланена принудить ее к свадьбе политической интригой, генерал переживает этот недостойный эпизод, возможно, и не меньше бедной женщины, которая должна быть с ним во имя процветания державы: согласие же провоцирует в нем совершенную забывчивость и несравненно замечательную сцену с пылкими, всенепременно совращающими поцелуями
Можно сказать, что генерал довольно склонен к романтической гиперболе и в принципе не чужд аффективным состояниям, когда фантазия может затмить его глаза, создав высокий идеал, - и пусть он несколько оторван от жизни в ряде случаев, но он хочет разделить с принцессой власть, добившись ее любви, а не поработив ее и беспрерывно пользуя. Ревность к Монте-Кристо знаменует единственную, пожалуй, сугубо субъективную и неудавшуюся казнь - впрочем, деятельность банкира на ниве революции должна идти в подобный счет, а выпрашивать перед свадьбой жизнь любовника и иностранного интервента было несколько некорректным со стороны принцессы, помешанной на герое шпаги) Стремление к идеальному, абсолютно непротиворечивому счастью в чем-то сыграло с Ланеном злую шутку - финальный же постыдный эпизод с венчанием под дулом пистолета можно объяснить двумя причинами: во-первых, спасением своей власти - и жизни - под угрозой неминуемой казни от рук заговорищков, а во-вторых, желанием тут же и на месте посрамить Монте-Кристо, вырвав победу из самых его рук. В любом из случаев, погиб генерал Ланен не от случайной пули и не на эшафоте, а в честной дуэли с главгероем, разумеется, добившимся триумфа) Стоит ли говорить, что, подводя итоги, верный поклонник никак не может воспринять ни финал, ни крах красивого и искреннего чувства, увы, оставленного без ответа?) Итак, генерал Ланен - неожиданно глубокая и безусловно эстетичная роль Джорджа, которую стоит видеть и оценить)***
Мой вердикт. Сомнительных достоинств комбинация "Узника Зенды", "Первоцвета" и "Зорро" - и прекрасный генерал)
Альбом
@темы: Приказано играть, Since I've been loving you, History of madness, Я обвиняю, Falcon in the Dive, Жорж Сандерс