Falcon in the Dive
Душевность у злодея - некое самоотрицание, которое не позволяет зрителю, питая гнев и отвращение, клеймить злокозненную особь, а, скорее, внушает острое желание дарить ей нежность и сочувствие - по своему эффекту превосходит праведные действия сугубо положительного персонажа, во многом полагаясь на нетривиальную трактовку образа солидным исполнителем. Одним из наиболее впечатляющих примеров, мною виденных, я назову сцену с милордом-Джорджем в завершение "Портрета" - кто видел, сразу же поймет, - однако ею не исчерпаны моменты, достойные эпитетов от "восхитительно" и до "феноменально": дискредитация понятий "великий" и "шедевр" продажной и некомпетентной критикой приводит к моему скептическому отношению к некоторым общепризнанным актерам и актрисам - взять хотя бы злополучную мисс Кэтрин, - но сложно будет отрицать, что милый Джеймс всецело заслужил свое "великий" хотя бы лордом Мандерстоуком, живущим исключением из монохромных правил о негодяях старого кино. Внезапное и взявшееся ниоткуда, алогичное и неоправданное - если и есть в киноискусстве действительно "великие" моменты, к ним принадлежат не показной акробатизм и фальшь, а этот краткий и неизмеримо емкий эпизод, в котором нет героев и злодеев, лишь человек наедине с судьбой и тайнами своей души)
The Flower
The Flower