Кстати, если приглядеться к газетке в руках блистательного, то можно заметить, что там написано The Cardinal xDD Ах, не напоминайте)
Интересно, вступлю ли я когда-нибудь в ту фазу, чтобы блистательный мне нравился больше неповторимого?))
Графиня де Винтер бродила по спальне, покачивая руками и насвистывая песенку. Если бы не тьма, на которой настоял ее поклонничек, графиня точно бы исполнила какое-нибудь воздушное па. На душе миледи щебетали птички, а щечки исходили пылким румянцем: граф де Вард, пропавший так, как пропадают те, кого потом тянут багром из Сены, вдруг объявился, написал ей и просил о встрече «у вас, и попозже». Весь день графиня жила предвкушением ночи, гоняя Кэтти не хуже гвардейского сержанта. Платье, прическа, цветы, вино и ужин - все было приготовлено, расставлено и надето. Когда удалилась Кэтти, метая в госпожу взгляды-молнии, миледи оглядела декольте, чей смелости позавидовал бы целый кавалерийский полк. Во мраке комнаты его нельзя было увидеть, но графиня верила в руки графа и его богатое воображение.
Цокот копыт откликнулся трепетной дрожью в ее роскошной груди. Подавив желание броситься к окну, миледи присела на край кровати, которая по случаю была скверно застелена. Глоток вина взбодрил в ней творческий дух, с которым она намеревалась взяться за ночного спутника. Кэтти было приказано сидеть у себя и не дергаться, исключая случаи войны, пожара и наемных убийц. Дверь открылась и закрылась с медленным щелчком. Полоса бледного света, проистекавшего от луны, скользнула по груди гостя, укрытой блистательным плащом. Тихий шорох подсказал миледи, что граф только что снял шляпу.
- Проходите. Прошу вас, - сказала она, улыбаясь де Варду и сквозь тьму.
- Добрый вечер, графиня, - произнес ее спутник. Говорил он хрипловатым шепотом. Скрипнул стул, зашуршал свернутый плащ.
- Ваш голос, что с ним?
- Я простужен.
- Какая жалость...
- Не будем об этом.
Вино, разлитое до наступления тьмы, стало отличным предлогом, чтобы коснуться позднего гостя. Их руки встретились, когда граф и графиня ощупывали столик в поисках бокалов. Миледи закусила губку, почувствовав, как ее пальцы накрыла жаркая ладонь. Чокнувшись наугад, они пригубили вино. Дыхание графа сбилось и стало глубже. Графиня списала это на маневр ножки, нащупавшей его колено.
- Граф, - пропела она, сгорая от желания скорей начать разговор. - Как вы находите наши розы? Они цветут под самыми окнами, подумать только, какой пьянящий аромат...
- Отличные розы, - шепнул граф, хрипловато и буднично. Новый шорох сообщил миледи, что де Вард овладел бутылкой - и даже ухитрился наполнить свой бокал.
- Что-то из окна подуло... - намекнула графиня де Винтер. Добавить что-нибудь о «холодном одиночестве» и «теплом мужском плече» ей не судилось: граф быстро смекнул, что к чему, и мгновение спустя на кровати их стало двое. Усадив графиню на колени, ночной гость дал миледи первый повод призадуматься. Граф де Вард был глуповатым и романтичным. Приходя к ней, он начинал с вина, долго болтал о грозах и о розах, нежно целовал ей ножку, а потом уж переходил к своим прямым обязанностям. Де Вард сегодняшний немного удивил ее. Подтянув миледи властною рукой, он коснулся сжатыми губами ее нежной шейки. Первый поцелуй вышел небрежным, словно легкая пощечина.
- Ой! - воскликнула графиня, тонко рассмеявшись. - Граф... вы так томительно грубы...
- Вы так отчаянно поэтичны, - парировал ночной гость, укусив ее за ушко. Графиня склонила голову, провоцируя новые ласки, за что и взялся ее спутник, удивляя методичностью и настойчивостью.
- Вы... - усмехнулась она. - Вы помните, как однажды мы лежали в саду... под розовым кустом... и читали друг другу сонеты... вот этот вам нравился: покой и нега нас зовут...
- ...а в графском парке черный пруд, - шепнул ее спутник, углубившись в декольте.
- Да-да, - хихикнула миледи, хоть строчка и была другой. Дискутировать о поэзии ей вовсе не хотелось: поэзию творили крепкие, но худощавые руки, касаясь ее в тех местах, которые особенно желали этого. Миледи обвила плечи графа. Плечи показались ей чересчур широкими - так, если бы он дрался на дуэлях по пять раз на дню. Роскошный камзол был застегнут до самой шеи. Расправиться с ним можно было бы интереснее, но губы графини занимали чужие уста и оторваться от медовой сладости она была не в силах. Камзол был удален на ощупь, утратив янтарные четки и бумагу, свернутую трубочкой.
- Вы при шпаге... - шепнула графиня. - Как смело... дайте же вашу руку...
Словив руку гостя с роскошным перстнем, она сомкнула на эфесе его изящные пальцы и прижала их ладонями. Мгновение спустя в дело включились губы. Лаская эфес и слитые с ним пальцы, миледи предваряла их главный ночной бой. Граф то ли кашлянул, то ли усмехнулся, мягко заметив:
- Если вы, моя милая, со всеми шпагами так ласковы, державе грозит остаться беззащитной.
Миледи замерла. Проведи граф в литературном салоне хоть треть жизни, хоть полжизни, на такой словесный выверт он бы никогда не сподобился.
- Кто вы? - шепнула она, отстранившись от горячих рук. Тьма молчала. Молчал и ночной гость, едва слышно посмеиваясь. Мысли графини неслись стремительно, словно мушкетная пуля. Гасконец, в церкви к ней клеился гасконец, она его отшила, он узнал о де Варде от этой наивной дурочки...
- Д... д'Артаньян? - запнулась она, щурясь в темноту.
- Сударыня: вы льстите моим сединам.
Тон незнакомца, тонкий и язвительный, изрядно потрепал гипотезу. Пересилив волнение, миледи коснулась его лица. Морщины под глазами и жесткая бородка уверили ее, что это не гасконский юнец. Графиня вспомнила о четках. Арамис? Быть такого не может, чтобы он...
- Продолжим? - шепнул мнимый граф.
Не успела графиня опомниться от размышлений, как оказалась прижатой к простыни. Маневр ее спутника был прост, эгоистичен и решителен. Глаза графини просияли. Во всей Франции был лишь один человек, который с такой бы наглостью полез к ней под юбку.
- Рошфор!! - возопила она, треснув негодяя.
- Послушайте... - начал гость, мягко ухмыльнувшись, но времена милосердия уплыли безвозвратно.
- Руки убрал с меня, быстро!!
Второй удар миледи пришелся по его носу. Гость возмущенно вскрикнул. Графиня изогнулась кошкой, вцепившись в несчастную простыню.
- Ах, ты, гадина! - вопила она. - Ах, ты, тварь похотливая! Баран! Ничтожество!
Спрыгнув на пол, миледи метнулась к столику и жадно оскалилась, когда ее пальцы нащупали графин. Едва негодяй вздумал ее преследовать, как на его лицо обрушилась стеклянная посудина.
Крик наглеца смешал в себе несколько слов. Разделив их, графиня уверилась, что ее мучитель крикнул:
- Тысяча дохлых кошек!..
Ужас сковал миледи, будто цепи в лилльской темнице. Замысловатая брань так походила на человека, встретить которого она не согласилась бы ни за какие бриллианты. Насмешки, шпага, фамильный перстень, черный пруд...
Атос, мелькнула чудовищная мысль.
Возопив на весь дом, миледи призвала Кэтти. Служанка, памятуя о наказе, решила не выходить из комнаты, пока хозяйка не сообщила, что ее убивают и она сейчас умрет. Убийцы входили в исключение из правил, и Кэтти сочла верным ответить:
- Да, госпожа! Бегу-бегу!
Служанка ворвалась в спальню, неся в руке подсвечник. Тревожный свет пал на графиню, сидевшую в дальнем углу. Тихо пожав плечами, Кэтти шагнула к ложу любви, остановилась, оставила подсвечник и выплыла из комнаты, словно в густом тумане.
Дотянувшись до лица, первый министр Франции извлек осколок стекла из щеки.
- А-а... - протянула миледи, следя за тем, как дрожат его руки. Виселицы Парижа плыли перед ее глазами, вертясь в зловещим пируэтах. Набросив камзол, ее гость откашлялся в кулак и поднялся на ноги с бесконечно мрачным видом. Графиня закусила пальчик, ожидая наихудшего. Схватив подсвечник, кардинал дернул звонок, устроился за столиком, развернул бумагу и потребовал то ли у Кэтти, то ли у бледного призрака чернильницу и перо. Миледи тянула шейку, чтобы разглядеть бумагу. Чутье, воспитанное светским обществом, шептало, что это lettre de cachet *.
- П-послушайте... - проговорила графиня, обнажив плечо. - М-монсеньор... п-посмотрите...
Ручки миледи сдирали платье быстрей, чем это сделали бы де Вард, гасконец и Рошфор, вместе взятые. Спустя мгновение графиня предстала перед кардиналом в своей блистательной наготе. Ришелье оторвался от бумаги, медленно оглядев ее снизу вверх, а после сверху вниз. Глаза миледи умоляли его, как не смогла бы и сотня праведников на воскресной мессе.
- Так... - вздохнул кардинал, поставив на бумаге последний росчерк.
Графиня села на кровать, не чувствуя ни ног, ни рук. Свернув проклятый документ, Ришелье вернул ей взгляд, дышавший холодностью, смахнул алую каплю со щеки и быстрым шагом покинул спальню.
Миледи завернулась в простыню. Ее душили слезы. С избавлением от мужа жизнь только начиналась, с графским титулом она расцвела вовсю, а с проклятым графином окончится на веревке - или с головой в корзине. Казалось, прошла вечность с тех пор, как исчез кардинал. Кто-то опять зашумел, кто-то вошел и довольно глупо остановился.
- Рошфор! - возопила графиня, в срочном порядке отбросив простыню.
Граф застыл на пороге, дыша так, словно бежал от Марселя до Парижа вслед за своей лошадью.
- Рошфор! Скажите, умоляю: в каких вы отношениях с шефом?!
Ошеломленный граф не понял ни вопроса, ни подвоха. Сорвав шляпу, он вытер лоб рукой и сообщил, что в скверных, а в общем, в доверительных.
- А если вы попросите, так, самую малость, он согласится?!
- Ну... не знаю... - протянул Рошфор.
- Осел, думай быстрее!
- Все может быть, - недовольно буркнул граф.
- Отлично, - сообщила миледи. - Ложитесь, устраивайтесь. Детали потом обсудим.
Рошфор уныло покосился на подсвечник.
- Ой, ну что вы ломаетесь? Что я, по-вашему, не видела?
- Ну... как вам сказать.
- Ах, вы невыносимый какой-то...
Поднявшись на локте, миледи злобно задула свечи. Рошфор замялся и зашаркал, что-то сняв и швырнув на пол. Возня длилась до тех пор, пока бедер миледи не коснулись его руки.
- Вот так, - шепнула она, забросив ножки за широкую спину.
- Если вам, моя милая, - заметил простуженный голос, - вручить графин и поставить на границе, держава может спать спокойно.
Ногти миледи впились в чужую спину, выражая неподдельный ужас.
- Меня заставили, - сообщил Рошфор, прикрыв за собою дверь.
_________________
* lettre de cachet - бланк приказа об аресте с королевской печатью, куда можно было вписать любую фамилию.
Не правда ли коварная особа?)