Непросто отнести милого Жана к определенному типу актерства - прибегнув к вечной и незаменимой помощи аналогий, сопоставлю его с усредненной величиною Джорджа в плоскости настроя и манер [хотя и стоит провести черту, отметив, что самовлюбленность месье Дебюкура не только очевидна, но и вполне искренна] - и Лайонела, самовольно вносившего *то самое* в самые неподходящие для того роли. Право же - достопочтенный граф в подаче Жана определенно выступает средоточием разврата и порока в Австро-Венгрии, по глубине и изощренности, пожалуй, превосходя довольно прямодушный стиль Рудольфа: представить боязно, - однако хочется, - в каких именно целях г-н министр использовал подотчетный ему полицейский аппарат и как организовывал "проверки" среди юных и любвеобильных придворных дам
Когда речь заходит о русском роке, спешу отграничиться от сего явления, мне определенно не близкого, - но, пожалуй, некоторый модернизм [сюрреализм?] начала 20 в. при подаче песенного материала вполне может прийтись по вкусу)
Небольшой тезис о морализаторстве в советских кинолентах) Как известно, я в некоторой степени предпочитаю классический Голливуд, который поклонники европейского, советского и сходного с ними кинематографа порою любят попрекать излишней зрелищностью, условностью и романтичностью, - что же, нисколько не являюсь адептом быта и натурализма, посему замечу следующее: любой сюжет, принадлежи он хоть фильму Beggars in Ermine или же семнадцатой экранизации истории о человеке-волке, не смутит меня вышепомянутой условностью в том случае, если слова, поступки персонажей будут мотивированы внутренне актерами. Если такого нет, то градус вымышленности вполне способен удручить и закаленного зрителя, чему в немалой степени способствует суровая установка на "соцреализм", а где вступает в дело реализм, там героизм и вдохновение волею-неволей отходят на второй план. Классический зарубежный [заокеанский?] кинематограф не центрирован на "жизненности" существования среднестатистического человека: в лучших образцах его обретают равный смысл и душевные драмы семейства миллионеров, и тяготы нищенства, так как речь идет не о фактах, а о смыслах, о том, что простым перечислением бытовых деталей не добьешься. Вспомним пример "Иллюзии" - отчего судьба женщины, к которой явился Жан, волнует меня, увы, неизмеримо меньше, нежели судьба майора? все потому, что, имея дело с людьми, а не художественными образами, мы, соответственно, имеем дело с частными случаями, которые можем одобрить, осудить, решать о них согласно нашим личным предпочтениям и симпатиям, - в то время, как в лице фон Рауффенштейна мы видим Германию, и персонально для меня выбор между Германией и женщиною очевиден) Возвращаясь в тему, - долг на экране должен начинаться не с диктата обстоятельств, которому, скрипя зубами, необходимо подчиниться, а с осознания самим персонажем, что иначе действовать в данных обстоятельствах морального права он не имеет: если же, - как в фильме, отрывками которого я ныне делюсь для фэндомных проекций, и ему подобных, - нужно делать нечто потому, что делать так надо, и особенных движений сердца в этом деле нет, прошу меня простить - и выдать персонажам обратный билет в Москву) (...далее - определенно не для поклонников европейского кинематографа) Также замечу, что весьма жалею о политически обусловленной ориентации киноиндустрии "страны советов" на удручающие французско-итальянские образцы: право же, романские страны не порождают того, что порождают германские, да и на это, в общем и целом, не вполне способны, а разлагающее влияние налета пошловатости и быта, оттуда же пришедших вместе с псевдо-реализмом, сгубило то, что еще можно было встретить в лучшие и давние времена 30-40-х гг.)
Продолжим трэш-проекции - Вальтер, попав в "страну советов", едет в Сибирь [xD] и не согласен адаптироваться к новым, строгим условиям, выказывая неуместные замашки экс-шефа политической разведки
Нет, он чудовищен - вершиною полуабсурдных совпадений, пожалуй, станет нижеследующее, если кому-нибудь все же известно, что на самом деле представляет собой Best House in London)
Как жаль, что Филлипс отмечался в ролях трагично неуравновешенных юнцов, - одна лишь лента, сходная со снимком, и можно быть бы заняться клипотворчеством
...в продолжение истории о Вальтере и яде приведу синонимичный Ю. Семенову момент из чешского документального [именно так] романа "Бомба для Гейдриха" - вещи эпичной, можно сказать, культовой, способной будоражить нервы и сердца определенными сентенциями в адрес основного фигуранта (см. заглавие), ввиду чего нельзя ее не посоветовать к прочтению)
...*** Как далеко в своих интригах заходил шеф службы безопасности, показывает нам история с Вальтером Шелленбергом, одним из руководящих деятелей этой службы, в то время подчиненным Гейдриха. Шелленбергу постоянно сопутствовал успех в работе, и Гейдрих тщетно искал какую-нибудь зацепку в его прошлом. Ни мелкие ловушки, ни повседневные интриги не могли заставить Шелленберга почувствовать себя слабым, допустить ошибку, которой мог бы воспользоваться его шеф. Следует сказать, что Гейдрих вовсе не собирался уничтожить Шелленберга, отнюдь нет — речь шла лишь о том, чтобы подчинить его себе. Человек образованный, с широким кругозором, Шелленберг импонировал госпоже Гейдрих. Будучи честолюбивой женщиной, она не могла простить своему мужу его недостаточную культурность и постоянно заставляла его посещать театры, литературные вечера и тому подобное. Но у Гейдриха для этого было слишком мало времени и желания. Госпожа Гейдрих и в самом деле тосковала по светской жизни, придворному блеску: где, как не там, можно было продемонстрировать новые туалеты, поболтать. Бесплодные упражнения в остроумии были для нее не просто забавой от скуки. Они ей казались светской обязанностью, хорошим тоном. И не случайно ее выбор пал на Шелленберга. Она устраивала так, что его часто приглашали к ним в дом, он сопровождал ее во время визитов, был ее спутником на вечерах. Взаимные симпатии госпожи Гейдрих и господина Шелленберга не вызывали сомнений. Однако Гейдрих принимал это к сведению с милой естественностью. Так продолжалось довольно продолжительное время, пока, наконец, Гейдрих не перешел в наступление. Произошло это после конференции руководящих сотрудников осведомительной службы, состоявшейся на острове Фемарн, в Балтийском море, где у Гейдриха была летняя резиденция. С Шелленбергом он заранее условился, что тот после совещания проведет свободный день в их семейном кругу. Они будут играть в бридж и вести разговор о литературе и искусстве. Однако, когда совещание закончилось, Гейдрих, сославшись на срочные служебные дела, тут же улетел в Берлин. А Шелленберга, разумеется, никто никуда не вызывал. Так Гейдрих создал Шелленбергу и своей жене идеальные условия для любовной авантюры, предоставив в их распоряжение свою виллу. Примерно через неделю Гейдрих пригласил Шелленберга в один из берлинских баров, находившихся под надзором службы безопасности. Едва они осушили первый бокал, Гейдрих заявил: — Вы выпили сейчас яд. Вы немедленно получите противоядие, которое вас спасет, если скажете мне всю правду о том, что произошло между вами и моей женой. В вашем распоряжении меньше часа, затем начнет действовать яд. Но чистую правду. Вам, вероятно, ясно, что я принял необходимые меры, чтобы быть уверенным, утаиваете ли вы что-нибудь или лжете. Любая ложь будет стоить вам жизни. Подобная сцена, вероятно, скорее могла бы произойти в среде чикагских гангстеров, но в данном случае ясно одно: Гейдрих, не колеблясь, готов был пожертвовать репутацией собственной жены, лишь бы подловить Шелленберга!.. (с)
Пересматривая по делам научным литературу былых времен, вдруг обнаружила абзац, мне подтвердивший, что все горестно было не только с немцами, коим приличествует в историческую силу, но и с отдельными "союзниками", разумеется, всем нам знакомыми —
"Дело в том, что Паттон не только свято верил в перевоплощение, но и объяснял свои исключительные генеральские таланты тем, что в прежних своих шести жизнях, которые он нередко «подсознательно» вспоминал, он последовательно являлся: доисторическим воином, который дрался за свежее мамонтово мясо и сражался за новые охотничьи угодья; древнегреческим воином, бившимся с персидским войском царя Кира; латником Александра Великого во время осады Тира; легионером Кая Юлия Цезаря в Северной Галлии; английским рыцарем во время битвы при Креси в 1346 году, в эпоху Столетней войны, и, наконец, наполеоновским маршалом, верившим в звезду императора". (с)
...просится целая команда зимней "битвы" о любезном Джордже, способном конкурировать масштабами с "историками"!
Хоть композиция и очевидно посвящена культовым эстрадным персоналиям, но что же помешает спроецировать строки ее на обладателя отсутствующих в приведенной ниже сцене, однако все же виденных и оцененных мною - бархатных? - перчаток
Разумеется, на этом месте необходимо находиться отзывам о свежепросмотренном, однако первую половину вечера, растраченную на очередное прохождение AoD, я завершила глубокомысленными размышлениями о том, как мастеру Экхардту названивает рыба [та самая, с ведерком], - вторая же принесла очередные драмы: итак, могло ли нечто превзойти по тошнотворности трейлер к TR-2013? конечно же! проспекты увидать подобное —
Чего не доставало нам, так это педагога-Эриха, подобно шефу кое-чьих разведок преподававшего английский, - сразу же представились дети, заброшенные им в пустыню для репетиций школьной постановки xD
Подводя промежуточные итоги по наблюдению за сетевыми зарубежными коллегами, - достопочтенной местной публике неплохо было бы и поучиться у идеологического недруга, которому, вероятно, наряду с приравниванием Рихарда к тропическим барабанам все же и внушают не в пример более разумное отношение к истории кинематографа: право же, ни разу не встречались отнюдь не редкие в наших широтах заявления о невозможности просмотра черно-белой ленты, неумении играть актеров и снимать режиссеров, - по крайней мере, лучше, нежели приятная иллюзия насчет того, что кинематограф не существовал ранее 1990-х гг.)