Falcon in the Dive
Я все больше убеждаюсь, что случись невообразимое и сыграй Джордж господина инспектора, это было бы знатной эпитафией для нашего дорогого Виктора) Что этот негодяй сделал с судьей Пинченом! Что вообще он делает со всеми остальными персонажами! Я не понимаю, как человек без специального образования (уверена, его у него не было) умел так интерпретировать литературные образы, - его можно использовать как средство критического анализа, что я и делаю уже не с одним произведением. Но судья - это, конечно, поразительно) Есть у меня одна профессиональная болезнь - мне не так интересно буквальное, как стоящая за ним философия, поэтому хорошее произведение и глубокая актерская интерпретация для меня равносильны в том, что я вижу в них смыслы, которые читаются только между строчек. Читая роман, я невольно видела Сандерса: его образ - не скажу, что логическое, но уж точно поэтическое продолжение того, что создал Готорн; мой скромный фик о судье, который я еще не выставляла, - поэтическое продолжение Сандерса и уже почти прямое отрицание Готорна, но отрицание такого свойства, которое, при наличии желания и времени, я могла бы обосновать и в романе. Судью можно вывернуть наизнанку с легкостью: разочаровавшись поначалу и записав его в довольно плоские злодеи, я пожалела об этом, едва дойдя до пресловутых глав, где все видится в настолько другом свете, что не стоит и упоминать) Джордж был чертовски прав, когда прочувствовал, что злодейства судьи, в сущности, не интересны и не составляют главного, как не составляет чего-то злодейского и чудовищного тот же арест Фантины, если не придавать ему такое эпохальное значение, какое силится состряпать автор. Что самое удивительное: у Джорджа, равно как и у меня, читателя с нужным образованием, возникает естественная мысль противопоставить себя автору и выбороть право - мне кажется, я не сильно ошибусь, если скажу, что на жизнь для кузена Джеффри. Забегая вперед - анализ фильма еще не дописан и на днях я его закончу - скажу, что финал "Дома" мне стал видеться в совершенно ином свете, равно как и финал О-35 после того, как я о нем крепко задумалась. Я не была бы так уверена, не приди ко мне похожие мысли, когда я сама решила написать что-нибудь серьезное о Джеффри, - так вот, в финале, который Сандерс совершенно очевидно извратил, судья далеко не сводится ни к каким-либо преступлениям, ни к какому-либо негодяйству. Медитируя на фильм, роман и фик вот уже второй вечер подряд и под песни Уотерса, я прихожу к горькому выводу, что несчастный кузен Джеффри, вдруг оказавшись обвиненным в убийстве доселе такой праведной родственницей, смотрит им в глаза с отчаянием человека, с губ которого готово сорваться "но я же человек! я ошибался, но это же я, Джеффри, разве вы меня не узнаете?" И смерть его представляется, по сути, такой же бессмысленной, как самоубийство инспектора в О-34: да, этот образ порой распадается на части, которые сочетаются довольно причудливо, но я вижу то, что хотел сказать Сандерс, - и это явно не то, о чем говорил Готорн)