Falcon in the Dive
Задумалась о своих предпочтениях в литературе, и получилась целая выкладка)
1. Несюжетные произведения (автор-философ). Мой любимый подвид литературы, где не только персонаж, но и сам сюжет являются символическими, то есть означают совсем не то/не совсем то, что можно прочесть в них буквально. Как известно, любой миф (а миф и символ сходны по своей природе) стремится к универсальности - выражаясь простым языком, в частном мы видим всеобщее, а в судьбе индивида - судьбу всего человечества. Героя в этом случае можно условно назвать героем-символом: вряд ли кто-нибудь рискнет сказать, что известный роман Достоевского - о-том-Раскольникове-который-старуху-зарубил-топором. Авторы - логично заключить, что это классики и писатели высокого уровня - не интересуются частными судьбами, точнее, история Раскольникова и убийства - всего лишь иллюстрация связанных с ней философских идей. Подобным образом нельзя свести и любимого всеми нами инспектора Жавера к недалекому полицаю, который верил в закон, а потом исправился, отпустил Жана и утопился. Достоевский, Гюго, тот же Готорн писали о преступлении и наказании; Манн писал об эволюции личности ("Волшебная гора" ), Кафка - о невозможности достичь "просветления" в земной жизни ("Замок", "Процесс" ), и так далее. При этом буквально прочесть их произведения означало бы, по классическому примеру, сделать из "Мертвых душ" "Похождения Чичикова". Более того: авторы, особенно старой закалки (к примеру, 19 в.), хотели не просто показать нам и наказание, и преступление, а помочь миру и человечеству разобраться с чем-то очень сложным, с тем, что так или иначе освещается философской (религиозной, мифологической) традицией, - вечными вопросами бытия.
...
1. Несюжетные произведения (автор-философ). Мой любимый подвид литературы, где не только персонаж, но и сам сюжет являются символическими, то есть означают совсем не то/не совсем то, что можно прочесть в них буквально. Как известно, любой миф (а миф и символ сходны по своей природе) стремится к универсальности - выражаясь простым языком, в частном мы видим всеобщее, а в судьбе индивида - судьбу всего человечества. Героя в этом случае можно условно назвать героем-символом: вряд ли кто-нибудь рискнет сказать, что известный роман Достоевского - о-том-Раскольникове-который-старуху-зарубил-топором. Авторы - логично заключить, что это классики и писатели высокого уровня - не интересуются частными судьбами, точнее, история Раскольникова и убийства - всего лишь иллюстрация связанных с ней философских идей. Подобным образом нельзя свести и любимого всеми нами инспектора Жавера к недалекому полицаю, который верил в закон, а потом исправился, отпустил Жана и утопился. Достоевский, Гюго, тот же Готорн писали о преступлении и наказании; Манн писал об эволюции личности ("Волшебная гора" ), Кафка - о невозможности достичь "просветления" в земной жизни ("Замок", "Процесс" ), и так далее. При этом буквально прочесть их произведения означало бы, по классическому примеру, сделать из "Мертвых душ" "Похождения Чичикова". Более того: авторы, особенно старой закалки (к примеру, 19 в.), хотели не просто показать нам и наказание, и преступление, а помочь миру и человечеству разобраться с чем-то очень сложным, с тем, что так или иначе освещается философской (религиозной, мифологической) традицией, - вечными вопросами бытия.
...