Falcon in the Dive
Мысли эти крутились у меня в голове довольно давно, но сегодня мне не о чем написать, поэтому буду писать об этом) Общеизвестно, что с 1934-35 гг. голливудские студии придерживались негласного кода насчет того, о чем можно снимать, а о чем не нужно. Собственно, высокодуховность кинопродукции объясняется именно этим, от вполне разумных ограничений до несколько абсурдных, в духе "внебрачные отношения не должны быть показаны счастливыми/удачными". У меня самое неоднозначное отношение к коду, но некоторая кинопродукция, снятая до его введения и после его фактической отмены, убеждает меня в том, что ограничения - не такая уж плохая вещь. Откуда берется тонкость отношений, откуда - красота оттенков, истинная драма, сверхзадачи, отсутствие зацикленности на сексе, в конце концов? Вспомним советское кино: ситуация, конечно, была несколько свободнее, но ограничения на темы-моменты, безусловно, присутствовали. Что случилось с нашим кинематографом, едва пропали все ограничения и запреты?) Снимать грязь, пошлость, развращенность, фамильярно и цинично заигрывать со зрителем - все это умеет и современное кино, и если бы мне это нравилось, я бы, пожалуй, не смотрела фильмы первой половины 20 века, радостно посещая кинотеатры и участвуя в современных фэндомах. Уж не знаю, почему так происходит, но стоит пустить на экраны низость - и от этой низости уже никому не избавиться, ни студии, ни зрителю. Можно ли красиво снять откровенную любовную историю? Можно ли через нее показать нечто большее, чем чисто физический момент? Конечно, можно. Проще ли снять все грубо и просто? Конечно же, проще, для этого и стараться не надо. Что заставляет нас стараться? Постановка сверхзадачи. Снять Bel Ami без единого откровенного момента - чем не сверхзадача? Справиться с этой задачей - чем не достижение? Одна из величайших заслуг кинематографа моего любимого периода - умение показать человека человеком и найти в нашей "безобразной" /(с) Моэм/ жизни красоту. И пусть это хоть трижды похоже на сказку, лучше уж такая сказка, чем не менее сказочное воспроизведение чьих-то персональных фантазий и пороков.