Falcon in the Dive
Да, и о кодексе) При всем, при том, что некоторые его принципы ныне покажутся крайне абсурдными, хоть кодекс Хейса в целом и способствовал правому делу - извлечению кинематографа из борделя и постановке более сложных творческих задач, чем голые девицы в ванной комнате или какие-нибудь мега-шокирующие "континентальные" выверты, в нем содержится немало трезвых замечаний о природе восприятия кино как такового и способах влияния кинематографа на формирование личности. Создавался кодекс в то время, когда торжество демократии не обязательно сопровождалось вседозволенностью (и программная песня Майкла Джексона не прошла бы), а также когда стремление к норме не равнялось ни неполноценности развития личности, ни опасности и вредоносности ее взглядов на мир и человечество, - однако ценности больше не являются предметом нашего разговора, поэтому остановлюсь на двух вещах, которые, как я считаю, более чем актуальны для современного состояния искусства. Во-первых, кодекс призывает изображать людей такими способами, которые бы не унижали их достоинство и, говоря в целом, позволили им быть людьми: в современности наблюдаем прямо обратное, когда поэтизируются как общественные, так [даже и] психические отклонения, и чем больше отклонений, тем "правдивее", "реалистичней" считается подобное кино (хотя, надо сказать, поэтизация делает оные мотивы всего лишь набором надуманных штампов, не имеющих прочной связи с действительностью). Во-вторых, некоторое внимание в кодексе уделено вопросам искусства и морали в принципе - и более чем справедливыми являются слова о том, что антиморальное можно изображать как предмет изображения, а можно и пропагандировать (см. разницу между сексуальной тематикой у месье Ги и в современном фике). Общий же печальный вывод состоит в том, что лишь запреты, кажется, выводят кинематограф хоть на какой-то уровень (см. старый Голливуд и кино СССР), - почему так, увы, загадка творческой природы.