***
Вечереет. За столом я
Сижу - о Коллинзе пишу.
Нелегкая это задача:
Уж написал я много разных книг
О нем. Моем герое. "Крупном парне".
Однако долг зовет: не смею
Я возложить перо, покуда есть в стране
Те, кто еще им не проникся. Ироды.
Впрочем, довольно: лучше напишу
О той причине, по которой
Неутомим я.
Погрузимся в экскурс.
...Когда я юным был,
То в старом добром Корке
Был лишь один герой: в пивных,
На рынках и на фермах его лишь чтили -
Поделом! Взгляните только
На крупный, мужественный стан!
На глазки, что стальным напевом
Среди широкого лица
Оду Ирландии поют! Как дерзок
Этот пробор; как выдаются уши -
Ведь в выдающейся особе
Все должно быть ладно,
Все соответствовать задумке
Мудрейшей матери-природы:
Как видим, мать была щедра.
...Возможно ль перечислить
Весь спектр потрясающих заслуг,
Которые лавровой ветвью возлагаю
Словесно я на его лоб?
Подобно демиургу, державу нашу
Коллинз сотворил: в борьбе, опасностях,
Лишеньях растратил золотую юность
Наш герой. Познал он дух борьбы
На дублинских просторах - бил британца,
Будь они прокляты навечно, - хоть скажу,
Что в лондонской бибилиотеке
Комфортно посидел я, как писал
О негодяйских бриттах. Славный кофе
В буфете потребил я, свежей булкой
Его заев.
Однако же вернемся к сказу:
После борьбы, разгоряченный,
В поту кровавом и с винтовкою в руке,
Был арестован он и заключен
В тюрьму британцами. Измученный застенком,
Орел Ирландии поник и отощал
На ханжеском пайке. Когда же бритты,
Открыв ворота клетки, отпустили
В свободный Коллинза полет, он тут же
Ввязался в новую борьбу - как лидер партизан.
Разил он беспощадно: поредели
Британские ряды - кто выжил,
Тряслись трусливо по углам, бросая
Призыв к Империи - пожрать сынов
Свободы. Но не дрогнет
Разящая рука, не затуманит сердце
Дым пагубных сомнений от пожарищ
В бессонницей иссушенном мозгу.
Итак, свобода! Трепетно ликует
Народ, в вечерний час упившись
На радостях от новых перспектив.
Ах, сколько первоклассных тостов
Под грохот кружек, компанейский смех
Гремело в пабах, сотрясая канонадой
Оконное стекло! Скольких девиц
В ту ночь любили славные ирландцы,
Свои победы на любовном фронте,
Завоевания известных областей,
Всецело посвятив герою и надеясь,
Что в эту ночь он будет не один.
(Готов поспорить, так и было: девы
Держали Коллинза в почете). Но недолго
Бразды правления сжимал он в кулаке,
Верша судьбу младой державы. Зависть
Отерла ноги о высокий стяг
Патриотизма и свобод: отправлен в Лондон
Уловкой хитрою врага
Наш Майкл. Поддержал его народ
И в этот раз - ведь договор он заключил,
Однако...
Что сказать: назрел конфликт,
И брат отправился на брата,
Оставив все, что мило сердцу - дом,
Двенадцать ребятишек и корову,
Родимый паб, лопату или плуг.
Горели здания, гремели пушки: Коллинз
Все побеждал, и бесновался враг, но тут
Свалил недуг соратника, и Майкл
Был брошен с бедами наедине.
Закрывшись в ванной
От нескольких сопутственных девиц,
Пускал он горькую слезу, но утром
Все прежний, дерзкий и в блестящей
Униформе к братьям выходил
И продолжал борьбу. Победа,
Улыбкой лучезарною играя,
Манила Коллинза на юг: необходимо
Произвести инспекцию, словечком
Добрым и мудрым воодушевить бойцов.
(Вот отложил перо я: слезы
Стекают с носа, испоганив манускрипт).
Итак, о грустном: подле деревушки
Зловредная телега преградила
Кортежу Коллинза свободный путь.
Вскочив, он стал стрелять: гремели пулеметы,
Враг отступал, но вдруг - о провиденье! -
Увидели соратники, что он
Осел на землю, кровью истекая:
Был ранен в голову залетной пулей
И умер. Что сказать?.. Я отлагаю
Перо, поддавшись горьким мыслям.
Дева-Эйре! Сыграй на струнах арфы
Скорбящий, изнывающий мотив!
Пал твой мужчина: не познаешь
Услад свободы и любви. Впредь не согреет
Тебя он ночью - грязных рук британца
Не отстранит. Рыдает выпь и стонет
На болотах - кричит кабан в лесу -
В полях поникли грызуны, не собирая
Зерна. Потушен в пабе свет,
И кружка, что еще вчера
Сжималась благородною ладонью,
Теперь годится лишь для мух. Увы!
Так что сказать о Майкле - с чем же
Сравнить слона среди собак и Одиссея
Среди баранов и циклопов?
Скажу я: несомненно, он был Ахилл -
И каждому Ахиллу нужен Гомер.
Гомер здесь я.
Теперь об иродах.
...Когда я юным был, с экрана
Глядел в меня длинный и тощий,
Будто метла, державный лидер.
Звался он Имон. Слащавые уста
Точили мед о мире во всем мире -
Безумный, ошалелый глаз
Глядел на нас из-под очков,
Как будто издеваясь: был он слеп,
Однако же хитер, как черт,
Скользок, как уж, и с шеей длинной,
Словно жираф. Я сразу невзлюбил его,
Отец же - обожал: герой
Борьбы пасхальной, самолично
Взял мельницу - затем в тюрьму.
Хотели на расстрел - ан нет!
Постыдное здесь дело: лидер
Борьбы за нацию, а паспорт - США!
На имя Джорджа де Валеры.
Здесь нам приходится сознаться:
Рожден Имон неясно от кого.
Может, вообще приблудный - сам он
Рассказывал, что мать себе нашла
Кубинца. Что за вкус? Неужто
Ирландских мало привлекательных мужей!
Глаза на выкате, крупные губы,
Совиный лик и длинный нос - но, впрочем,
Не так был длинен нос, как де Валера:
Соратники прозвали "Длинным парнем",
И поделом. Учился он прилично,
Зубря шкафами целыми науку, -
Отмечен похвалами как моральный,
Спортивный и усердный образец.
Окончив колледж, он завел семью -
И так увлекся, что потомства
Создал семь штук: все тоже образцово -
Модельная ирландская семья.
Жена его писала сказки: муж
Премного зачитался ими, верно, -
Фантазия бурлила, будто чайник,
На баррикады всё зовя свистком.
Туда он и отправился - захвачен,
Однако не расстрелян и не очень
Обеспокоен этим.
...Продолжение борьбы
Приносит титул президента
Имону. Он, конечно, рад,
К успеху, обожанию привыкнув,
Корни пустив на множестве трибун.
В боку костлявом, впрочем,
Заноза благородная торчит и жалит
Печень, теребит желудок, нервы
Все истрепала: статный, дерзкий Коллинз
На первенство чрезмерно претендует -
По мнению, коненчо же, Имона: летописец
С правами полностью согласен.
Пред зеркалом, в носках, подтяжках,
Трусах и майке, приминая гребнем
Волос, - о чем он мыслит, тот,
Кого, скрестив Вольтера с Зевсом
И отсекая элемент кубизма
В фамилии латинского потомства,
Прозвали "Дэвом"? Неужели о стране,
О трепетной трясине с выпью,
О золотых полях, о грызунах,
О деве с арфой, одаренной Эйре,
Согретой Коллинза неистовым теплом?..
Сомнительно! Свой облик прозревая
Сквозь зеркало, заляпанное пеной
Для утренних гигиеничных процедур,
Костлявый де Валера, видно,
Воображал графини верткий стан, -
Маркевич по фамилии, портреты
Имона рисовавшей вволю
И, вероятно, по влечению сердец
Мужу-поляку в мыслях изменявшей
С амбициозной шваброй, усладившей
Пристрастным, томным глазом ее формы
Патриотизма. Впрочем, Гесиод
Свечей не держит и носки не разбирает:
Перо историка премногим выше
И благородней побуждений де Валеры
Насчет особ женского полу - родины,
Супруги и графини. Был еще один
Его соратник - полоумный Бру:
О нем я не хотел вести беседу,
Однако долг зовет, и фото
Майкла всё предо мной на письменном столе:
Кумир мой наущает, направляет
Мое трудолюбивое перо
На фразы и проклятья в адрес
Гадких врагов: итак, бросим Имона
Пред зеркалом и образом графини,
Остановившись на Кахале
В течение коротких строф - но что же:
Сам он был мал, так обойдемся малым.
О кухонных песнопениях. Продолжение следует...
-
-
05.12.2012 в 23:47-
-
07.12.2012 в 02:15-
-
09.12.2012 в 16:09Страшно интересно, что за пламенные строки достанутся маленькому Кахалу (тм). XD
-
-
09.12.2012 в 17:07Думаю, "Гомер" не потерпит еще одного великого героя)