***
Стрелка часов в моем кармане неумолимо приближалась к девяти - достать их я боялся, так как фонарь и ломик, сунутые под пальто по наущению моего друга, грозились выпасть, но я готов был клясться, что чутье меня не обмануло. Итак, мы находились у дома Гуго Оберштейна, беспринципного шпиона, рядом с железнодорожной веткой, на подмостках личной и общегосударственной драмы. Зловредный смог немного отощал, позволив нам дышать и видеть в ранних сумерках, однако грузные черты постройки, в которую нам предстояло просочиться, легли тяжелым камнем на сердце бывшего военного хирурга: я словно очутился у стен средневековой крепости, сломить которую могла лишь сила духа, присущая Вильгельму Завоевателю* или же Гладстону*. Поправив инвентарь, я сунул руки глубоко в карманы и задумался: тревожное предчувствие беды заполонило мои легкие, словно воды помутневшей Темзы, однако долг, руководивший нами, побуждал восстать со дна, озвучив яростную отповедь марионеткам зарубежного воздействия. С тех самых пор, когда в мою палатку пожаловал огромный тигр, я не знал другого случая, когда бы мне пришлось скрестить приклад винтовки с более опасным идеологическим соперником, но Оберштейн и его клика готовы были вырвать лавры первенства из лап покойного животного. Итак, я ждал победы: ни на что иное нельзя было рассчитывать тому, кто некогда служил во благо родины с винтовкою в руках, а ныне - с ломом и отмычкой. Развязка приключения была мучительно близка.
...
Beneath the rule of men entirely great,
The pen is mightier than the sword. Behold...*
______________
Примечания:
* «Под властью величайших сего мира
Перо сильнее, чем клинок. Смотри же...»
/Э. Бульвер-Литтон, «Ришелье, или Заговор», 1839 г./
