Приход нового года выдался английским, с оглядкой на погоду и зеленую траву, украсившую парк, но также и наполненным высоким символичным смыслом, как заведено традицией, проистекающей из памятного праздника имени славного кузена Джека в 2011/2012-м году: нынешний год, помимо скромных и приятных мелочей, как то, недолгое, но занимательное путешествие по улице с бокалами шампанского, был выдержан в текущем фэндомном, а именно, шпионско-британском духе с неким налетом эстетизма, свойственного эдвардианству и примененного для воплощения должной преемственности агентов 60-70-х и коллег, трудившихся во благо родины во времена la belle epoque) Впрочем, возможно ли представить праздник, посвященный шефу, Tinker Tailor и радостям шпионства в отсутствие культовой схемы, которую мы помним по излюбленному сериалу 1979 г., - думаю, нет: и днем, и вечером, и посреди торжеств, любезный шеф удерживает твердую, негнущуюся руку на пульсе происшествий в мире шпионажа, сопоставляя факты и события, личины и персоны
Вряд ли моих скромных впечатлений хватит на тщательный анализ сборника рассказов The Amateur Cracksman, вышедшего из-под пера Эрнеста Уильяма Хорнунга, который, как мы знаем, приходился зятем сэру Артуру, ему же посвятив как "форму лести" повести о джентльмене-воре, блестящем крикетисте и довольно одиозной личности - Артуре Дж. Раффлзе, а также его верном друге и сообщнике, мистере Мэндерсе по кличке "Банни", который, словно бы всем нам знакомый доктор, ведет повествование о подвигах - точнее, похождениях и авантюрах - взломщика-любителя, описанных в известной форме мемуаров, - однако выскажусь в тезисной форме)
- бытует мнение, достаточно оправданное приведенным выше эпиграфом [и степенью родства], что Хорнунг писал о Раффлзе и Банни как "негативных" двойниках Холмса и доктора, ступивших на стезю преступности. Непросто было бы навскидку припомнить все имеющиеся параллели, но попытаюсь: взломщик и его пособник - представители того злосчастного подвида джентльменства, когда в дома потомственной и прочей аристократии их приглашают лишь как искусного спортсмена и его "друга", - впрочем, можно ли оспорить джентльменское начало в тех, кто способен проникнуть в дом, обчистить сейф, украсть немного драгоценностей, при этом не снимая фрака и цилиндра?) Эстетика осуществления противоправных действий в легких перерывах между светскими приемами, обедом в клубе, виски с содовой и парой сигарет от "Салливана" - одно из безусловных достоинств прозы Хорнунга, поднявшей - уж простите! - преступление не только на "спортивный", но и "великосветский" уровень: дух позднего викторианства и безошибочно знакомая поклонникам творений Конан Дойля атмосфера пусть опосредованно, но роднят взломщика и помощника с неоспоримо "джентльменским" Холмсом, также пользовавшим свой, особый кодекс поведения, направленный, однако, на иные цели. Действительно, и мистер Раффлз ограбит далеко не каждого - что будет освещено подробнее в разделе о морали Хорнунга, - к примеру, не будет злоупотреблять гостеприимством, обчистив принимающую сторону, и не прибегнет к "грязным" методам, считая насилие лишь признаком и бесталанности, и грубости: сродни профессору, который, как мы помним, сумел поднять дела преступности на уровень теории, математических расчетов, Раффлз обладает своей методикой осуществления противоправных действий, углядев в них очередной вид спорта, по азартности способный перебить крикет, - припомним также, с каким жаром брался за непростое, занимательное дело мистер Холмс. Подобно современнику, гению сыска, Раффлз - личность неординарная, владеющая многими талантами, стальными нервами, крепостью духа, жилкой философа, и разве что излишне одиозная для интроверта и аскета: джентльмен-вор блестяще овладел искусством маскировки и делом перевоплощений в представителей низов низшего класса - владеет вышеприведенным видом спорта - весьма скептически настроен в отношении всех недалеких и напыщенных особ - наконец, склонен к наведению пускай и вывернутой наизнанку, но справедливости, - чем не похоже на персонажа Конан Дойля?) О Банни, авторе воспоминаний о совместных незаконных похождениях, и вероятной синонимичности с Уотсоном, мы будем говорить чуть позже, - ныне же переходя к возможным параллелям между формой и содержанием повествования у Хорнунга и сэра Артура, которые и правда существуют)
...- не стоит говорить, что Хорнунг писал все в прежнем стиле классики английской приключенческой литературы с налетом неоромантизма: жанрово истории о Раффлзе походят на рассказы и романы о собственно литературном прототипе - имеем "идеального читателя" в виде рассказчика, который неустанно удивляется техническому гению и, разумеется, неординарной личности "наставника" и друга, собственно личность, занятую мастерскими авантюрами, которые позволят и ему, и Банни вести сугубо праздный образ жизни, и, наконец, набор известных ситуаций, среди которых мы закономерно обнаружим знакомые, припомнив прозу Конан Дойля) Пожалуй, наиболее заметным отличием творений родичей будет беспрецедентно поэтичный, гораздо более эмоциональный стиль Банни, восхищенного старшим товарищем, словно бы школьник: доктор Уотсон, будучи врачом и человеком, не чуждым дел военных, более сдержан и в восторгах, и в оценках друга. Мне сложно было бы отметить какой-либо рассказ в качестве лучшего - все восемь интересны в своем духе, - поэтому остановлюсь на краткой характеристике того и тех, что пригодится поклонникам литературных достижений сэра Артура, а также и экранизаций прозы о взломщике-любителе: итак, рассказы Gentlemen and Players и The Return Match послужили незыблемой основой трех известных мне полнометражных фильмов, 1917, 1930 и 1939 гг., знакомя нас с историей несчастного колье не менее несчастной леди Мелроуз, вором Кроше, инспектором МакКензи [также и моментом медицины с его участием, едва не завершившимся прискорбно] и сопутствующими эпизодами. История A Costume Piece, экранизованная в плачевно-умилительном британском сериале Raffles 1977 г., немногим сходна основным антагонистом, редкостной рыжей свиньей, с доктором Ройлоттом, а слежкой за домом в образе бродяги, с рассказом о гадливом шантажисте Милвертоне. Le Premier Pas напоминает манеру Конан Дойля оставлять сам случай лишь обрамлением для приключенческой истории, случившейся в далеких странах - по преимуществу, дикой Америке: мы узнаем о первом "деле" Раффлза, неоспоримо дерзко обчистившего австралийский банк, приняв личину охранника-однофамильца. Wilful Murder возвращает нас к, видимо, острой и оттого извечной теме мести шантажистам [см. выше] - рассказ отмечен также тем, что в нем, ради спасения чести увязшего в долгах и вымогательстве товарища, а после, своей собственной, Раффлз решает организовать убийство псевдо-Милвертона, что, впрочем, обретает совсем иной, нежданный оборот. Nine Points of the Law занятен тем, что в нем к услугам Раффлза - и Банни - прибегает милорд, чей сын ради покрытия долгов продал картину, кажется, Веласкеса, иному коллеционеру, и который готов любыми средствами ее вернуть: увы, но однозначных параллелей со "Скандалом" провести нельзя ввиду отсутствия знаковой женщины, но эпизод подмены полотна и методы, использованные джентльменом-вором, могут нам подсказать ассоциации с рассказом сэра Артура. Финальный и трагический The Gift of the Emperor позволит Раффлзу вмешаться в дела Империи при краже важной [внешнеполитически] жемчужины, а также показать себя в успешной роли соблазнителя, попрать немецкого негодника и, наконец, покинуть мир живых - надолго ли? - весьма синонимично с "Последним делом Холмса", совершив прыжок с борта и "утонув" )
- от пересказа изобретенных Хорнунгом сюжетов перейдем к вопросу о морали, поставленному лично сэром Артуром, хотя и вряд ли актуальному для нынешней литературы: можно ли совместить позиции героя и злодея? как же обходит близкий родич скользкие моменты в деле героизации пусть джентльмена, но и вора? В ответ припомню хорошо известную, проверенную формулировку насчет злодея, чьи деяния невольно восстанавливают справедливость: если сэр Артур, начиная с братца Холмса и окончив лордом из "Морского договора", склонен к некоторой поэтизации державных деятелей и благородного происхождения особ, то Хорнунг решил отправиться путем нынешних критиков викторианства - не только лишь нувориши и шантажисты, но также представители дворянства [вспомним "циника-глупца", успевшего перекупить картину в Nine Points of the Law] становятся заносчивыми себялюбцами, расчетливыми личностями и владельцами порою неприглядных качеств. Кражи для Раффлза - любителя неоспоримо острых ощущений - по его собственным словам, сменили для него крикет, будучи не одним лишь средством для обеспечения фривольной и богемной жизни, но и спортом: единственный, пожалуй, раз, когда спортивное имело шансы превзойти черту, пришелся на раздумья вслух (анти)героя насчет всех прелестей вдруг оказаться успешным и непойманным убийцей, однако поворот сюжета, к счастью, избавил нас от действенной проверки подобных перспектив. О мотивациях на преступления несчастного пособника мы будем говорить в разделе, посвященном характерам и персонажам, где постараемся раскрыть и схожесть образа излюбленного джентльмена-вора с известными экранизациями, и непременные различия, и, разумеется, природу отношений "старшего товарища" с рассказчиком в лице мистера Мэндерса)
- итак, об Артуре Дж. Раффлзе, блестящем игроке в крикет и виртуозном воре: вместо преамбулы замечу, что из виденных мной версий на книжный образ наиболее походят Джон Бэрримор из фильма 1917 г. [однако, более романтизированный и утонченный] и несколько отвратный в плоскости игры Энтони Валентайн из сериала 1977 г., впрочем, весьма достойно воплотивший одиозность, присущую неправедному джентльмену. При непременном ореоле исключительности, объяснимой и успехами на поле, и вкратце освещенным выше умением, подобно - увы, почившему на тот момент - профессору, сделать из преступления науку и искусство, любитель-взломщик чувствует и острую необходимость идти самым опасным и рискованным путем, что нам напомнит азарт Холмса, но все же более отличен театральностью, эффектами, нежели великий сыщик с философской жилкой: презирая общество, не признающее его как равного, он склонен не только к его критике, но и к активным действиям, которые, обогащая его счет, становятся сродни поступкам не связанного с беднотою Робин-Гуда, несущего возмездие морально подгнившим личностям, - к друзьям же он относится иначе, в деле с шантажистом с готовностью подставив под удар себя и не побрезговав идти на крайний риск. Однако же, джентльмен-вор - определенно эгоистичный сноб и личность, не снабженная особенными принципами за исключением им разработанного "кода" второй профессии: он не стыдится пользоваться силой воли и личным обаянием для целей манипуляции людьми, в том числе дамами, при этом храня дистанцию и изредка спускаясь даже до некоторой грубости. На этом мы прервем отчет о качествах мистера Раффлза и осветим его взаимодействие с рассказчиком, пособником и лучшим другом, "Банни" Мэндерсом, который начинает моральное падение с того, что просит Раффлза помочь ему вернуть "долг чести" и оказывается невольно втянут в кражу, после чего продолжит путь по скользкой, предосудительной тропе, во многом, из-за личной преданности другу: отметим, что несчастный Банни, не будучи клиническим болваном или психопатом, каким его старается изобразить кинематограф, - все же таланты журналиста и поэта вряд ли будут присущи дураку, - при этом выступает удивительно внушаемой особой, склонной к подчинению тому, кто восхищает его силой духа и харизмой. Вряд ли бы стало преувеличением сказать, что мистер Раффлз оказывает на товарища воздействие, приравненное к магнетическому: Банни неустанно описывает его в самых поэтичных формах и весьма склонен к раболепию, но в то же время понимает, что Раффлз держит его на расстоянии, нередко пользуясь его наивностью, ничуть не посвящая в тонкости очередного плана и склоняя к определенным действиям лишь властью, которой он владеет над бесхарактерным, хоть и готовым рисковать во имя друга помощником. Ввиду последнего замечу, что мистер Мэндерс может быть не так уж беззащитен перед Раффлзом и оказать ему немного [не очень-то успешного] сопротивления, однако преданность гению взлома не предоставит нам причины в ней усомниться: ради старшего товарища Банни готов практически на все, и его взгляд, восторженный, исполненный романтизации, но все же внимательный и к делу, и к всевозможным мелочам, ведет нас сквозь истории об увлекательных, хотя и незаконных авантюрах, способных радовать и тех, кто почитает произведения о пресловутых gentlemen-thieves как таковых, и, разумеется, немало увлеченных гением сыска и готовых ознакомиться с его нечистоплотным двойником в викторианско-эдвардианских приключениях)
- на этом и окончу тезисный обзор первого сборника рассказов Хорнунга о Раффлзе и самого преступно-джентльменского тандема, нам доказавшего, что и предосудительное порой владеет утонченным лоском
Сколько очаровательных талантов и умений способна проявить опасная, хтонически-мифологичная персона шефа - вспомним инсталляцию, которую он создал во имя поисков шпиона
Сложно вообразить, чтобы в начале кинопомойки 90-х был выпущен британский сериал, подобный культовому House of Cards, - очаровательная иронично-политическая вещь о лицемерных руководителях державы, снятая хоть и со штампами (тм), однако же без морализма и сурово-бескомпромиссной "жизненности" Ле Карре, ввиду чего немного сходная со старыми и славными комедиями студии Ealing: впрочем, за прелесть пресловутой вещи, кажется, единолично ответственен Йен Ричардсон, сыгравший саркастичного, коварного и изворотливого мистера Фрэнсиса Эркуорта, владеющего интригующей для нас, неискушенных зрителей, партийной должностью, наименованой Chief Whip
...В жизни, реальной, творческой, все продолжается сплошное Testify, уровень самодисциплины пал донельзя, времени, как водится, в обрез, - ввиду чего вновь повторюсь, что новогодние подарки, радости, сюрпризы придется отложить до завершения января-месяца, включая продолжение истории насчет кузена Джека и всех прочих обещанных историй: впрочем, одну-две вещи фэндомно-аналитического и декоративно-эстетического плана до окончания 2013 г. я все же завершу)
Современные (тм) и взрослые (тм) американцы на imdb дружно кричат, с чего бы это судья из Judge Steps Out (1949) не бросил [дважды] и блестящую карьеру, и надоевшую жену, снова уехав в солнечную Калифорнию, работать в придорожной забегаловке и жить счастливой жизнью с ее владелицей в обход всем ненавистного кодекса Хейса, - однако, на мой моралистский вкус, история именно та, когда и кодекс имеет смысл: судите сами - жену с семьей можно и бросить, но карьеру!.. xD ...впрочем, ответственен за состояние сценария не недруг, а сам Нокс
Чем хороши хорошие шпионско-политически-иные сериалы, так это числом тех, к кому можно питать любовь и страсть: начав с Контроля, грозного и скверного характером мастера шпионажа, я продвинулась к прелестному и трепетному Джорджу Смайли - затем был милый Тоби, живший на руинах и владеющий чудесными очами, и, наконец, Билл Хейдон в исполнении известного нам Йена Ричардсона, в числе прочего, сыгравшего ШХ в "Собаке" 1983 г. Если помыслить, отчего же последний не герой: устав от изысков капитализма и сменив структуру убеждений, мистер Хейдон единолично подорвал работу внешней разведки Великобритании, привел к смещению начальства и грустному его концу, выдал стране советов немало важных тайн - чем не отменный повод для ордена?
Beloved Enemy / Любимый враг (1936). Скудность экранизаций красочных страниц истории борьбы ирландских патриотов за свободу станет очевидна каждому, кто озаботится сыскать любимцев на imdb по именам, - за вычетом боевика о Коллинзе и просвещенно-политологического The Treaty нам нечего и посмотреть, - однако же нашлись и в старом Голливуде герои творчества, решившие не обойти вниманием драму судьбы и жизни двух похожих, но и весьма различных личностей: первым, конечно же, записан герой нашего времени, "Мик" Коллинз, подписавший "договор" и организовавший партизан, вторым - борец за самоуправление, Парнелл, предавший идеалы родины в постели англичанки, - обе культовых особы слились в едином облике Денниса Риордана, чей вымышленный боевой и личный путь нам и судилось видеть в киноленте. Сложно обрисовать пропорции правды и вымысла, сплетенных по воле сценариста: весьма плоский и владеющий большими смысловыми дырами сюжет, увы, не претендует на большее, нежели заурядная беллетризация событий в стране Ирландии начала 20-х гг. 20-го же века, приправленная неизменным мотивом выбора между любовью к женщине и долгом перед родиной, - борьба за независимость представлена устами партизанской шайки, чей предводитель, Деннис, проходит трудный путь от подрывателя британской власти до сторонника мира (тм), в ходе чего мы вскользь увидим и приемы уличной борьбы, и методы облав, и пресловутый вывод с острова британских войск, и, разумеется, переговоры, увенчанные заключением злосчастной договоренности, разбившей на два лагеря "Мика" с Имоном и породившей гражданскую войну. К большому сожалению поклонников деяний математика и нравственного лидера, сопротивление представлено лишь "Миком" и коллегами по незаконным методам борьбы - впрочем, при здравствующем и политически активном вожде "Эйре" снимать его конфликты с Коллинзом, возможно, было неуместно, как и поддерживать Ирландию в ущерб Империи и visa versa. Фильм, за сим, подчеркнуто нейтрален - в том числе и в эстетических достоинствах: съемки довольно схематичны, безыскусны - патриотическая линия слишком уж героично-показательна - да и ход ленты состоит из кратких эпизодов и резких переходов между ними. ......впрочем, не так уж безнадежен фильм, как может показаться: для начала, кастинг его довольно интересен - имеем Генри Стивенсона в надежной supporting role британского посланника в Ирландии, сурово-пролетарского Дональда Криспа, без устали пытавшегося урезонить главгероя, а также юного, привычно энергичного Дэвида Нивена в совсем уж скромной роли ассистента при британской миссии, старавшегося поддержать главдаму. Основные роли "Мика" и аналога злосчастной Кейтлин, погубившей Парнелла-патриота, сыграли Брайан Эйхерн и Мерль Оберон: первого я оценю как подходящего для образа сурового и благородно-мужественного, но в то же время и веселого, и неподдельно романтичного сопротивленца - широкое лицо, броская внешность, сангвинический характер и нежность в обхождении с возлюбленной вполне сближают Брайана с известным идеалом героя-любовника, - однако вспомним, что, в отличие от полукомедийных и "любовных" эпизодов, он не силен в трагических этюдах, то ли по причине отношения, которое я назову пригодным словом casual, то ли из-за чего иного, придающего его игре слегка поверхностный характер. Неудивительно, что основное впечатление от фильма связано с мисс Оберон: при свойственной ей экономии средств выразительности, Мерль удалось раскрыть метания между любовью, долгом, разумом и чувствами, которые положены ей как экранной дочке Стивенсона и британской леди, угодившей в неблагоприятную Ирландию, что получилось сдержанно, но ярко, в меру сомнительных достоинств фильма, - роман вождя сопротивленцев с главной героиней вышел и лиричным [хоть и экранно-приукрашенным], и драматичным в степени, достаточной для зрительских волнений за их судьбу. Финал одновременно и противоречит печальной данности истории, и отсылает нас к ее событиям - конечно же, в метафорической, недостоверной форме: утомленный предательством идеи, Дональд-радикал решает устроить покушение на псевдо-"Мика", что проходит вполне удачно, только вместо пробитой пулей головы, стоившей жизни Коллинзу, имеем выстрел в грудь - и смазанный, но залихватски-оптимистичный эпизод с беднягой Брайаном, лежащим на диване [!] и убеждающим любимую в том, что он поправится и непременно осуществит их светлую мечту насчет уединенного коттеджа где-нибудь в гэльской глуши) На этом воодушевляющем и романтичном эпизоде повесть о романе британской женщины и "бунтаря Шинн Фейн" (тм) подходит к несколько открытому, но и логичному концу. *** Мой вердикт. Среднего толку фильм, отснятый по весьма условным, метафорическим мотивам событий до и после подписаний "договора", но владеющий типично голливудским лирическим романом и достоинствами в форме залихватского Коллинза-Эйхерна и драматичной псевдо-О'Ши, исполненной мисс Оберон) Альбом
...*** - А ты ни разу не задумывался, что можно было прийти к кому-нибудь другому, кроме мистера Гиллема? Почему не к одному из резидентов заграницей, например, там, где ты был бы в меньшей опасности? Макелвор по-прежнему главный в Париже? - Гиллем кивнул. - Ну вот, ты же мог пойти к мистеру Макелвору? Он тебя вербовал, ты можешь доверять ему: он в Цирке с незапамятных времен. Ты мог сидеть себе спокойно в Париже, вместо того чтобы рисковать головой здесь. О Господи, Лейкон, быстрее! Смайли вскочил и, прижав ко рту тыльную сторону ладони, уставился в окно. Джекки Лейкон лежала на животе в загончике и ревела, в то время как пони, освободившийся от всадницы, весело носился между деревьями. Они продолжали наблюдать, как жена Лейкона, симпатичная женщина с длинными волосами и в толстых зимних чулках, перепрыгнула через ограду и сгребла ребенка в охапку. - Они часто шлепаются, - заметил Лейкон довольно сердито. - Они не ушибаются в таком возрасте, - и добавил чуть более снисходительно: - Знаете ли, Джордж, за всем не уследишь. Они не торопясь снова расселись по местам. (с)
...мне говорили комментарии и отзывы, что фильм The Spy Who Came In From The Cold (1965) лишен "морализаторства": всего лишь первые 20 минут просмотра убедили меня в том, что мы имеем очередной уныло-бытовой промыв мозгов по заданной отныне и навеки схеме - ох уж эти гадкие британцы! - радеющей за гуманизм (тм) в его бульварно-романной форме, примат цивилизованного запада над варварскими красными ордами и прочие, милые сердцу штампы, пережившие саму "холодную войну" и множимые даже в нашу, казалось бы, столь адекватно-обоснуйную эпоху [см. Tinker Tailor... 2011 г.]. Бегло очертим градус пафоса и содержание привычных тошнотворных формул: страшные злодеи-коммунисты, словно Гитлер, только и заняты уничтожением всех слабых и невинных [программа партии!] - Контроль оправдывает собственные свинства тем, что, мол, Кремль первым начал [молодец!], ergo, британская разведка сама ни в чем не виновата, да и Черчилль ничего такого отродясь не говорил - а добрый, славный и не обделенный вагоном совести чекист страдает за всех слабых и невинных (тм-2), решив открыть глаза подруге и нам, зрителям, на то, что нет в мире хорошего, а все кругом моральные уроды и/или редкостные свиньи, ввиду чего единственным разумным выходом, вестимо, будет спиться и страдать в углу. И это мелодраматическое "мыло" считают обделенным всяческим морализаторством - как, хочется спросить?)